Фильм «Папье-маше»

автор: Лариса Островская

«Папье-маше» о деревенском парне

Фильм «Папье-маше» режиссёра Виталия Суслина вышел на экраны в 2021 году. Что было? Сюжетное предшествие фильма «Голова. Два уха», режиссёра и сценариста Виталия Суслина — человека из Нововоронежа, выпускника ВГИКа 2012 года, мастерская К.Г. Шахназарова, отмеченное двумя наградами ОРК « Кинотавр», 2017: Призом им. Григория Горина «За лучший сценарий» и Дипломом Гильдии киноведов и кинокритиков России. История про Ивана Лашина, не актёра и не литературного персонажа, а реального, тихого, простого деревенского паренька, пастуха — скотника, попытавшегося испробовать на себе современную городскую жизнь и поймать птицу счастья.

Что стало? Появился сиквел «Папье-маше», продолжение жизни «маленького человека», чьи голова и два уха едва уцелели в перипетиях городской жизни, опасностях современного социума и бизнеса, откуда он вернулся в родной деревенский дом, не солоно хлебавши, с непомерным обременением кредитным долгом под неусыпное требование неотвязного Коллектора о его возврате. Где к денежным проблемам прибавилось уголовное дело, а способов заработать убавилось, поскольку молочная ферма закрылась, а коров продали.

Чем сердце успокоится? В финале предложен групповой зажигательный женский фолк — чечёточный танец (а ля Игорь Моисеев), который оставлен на усмотрение и интерпретацию зрителей. Но об этом подробнее и позже.

События обоих фильмов происходят в городе Нововоронеже и окрестностях, где родились, живут, снимают кино режиссёр-сценарист Виталий Суслин и его сосценарист и герой Иван Лашин с матерью Татьяной Ивановной Лашиной.

Кстати, Нововоронеж — это тот самый город, который скандально прошумел на всю Россию в декабре ушедшего,2020 года, из-за памятника былинной провидице — девушке Алёнке, установленного по поводу 250-летия основания на этом месте, по её наведению, первого поселения Новая Алёновка, ныне Нововоронеж. Скульптура не понравилась горожанам, памятник простоял всего три дня и был по их требованию демонтирован. До сих пор судьба памятника не определена, идут споры. Вот такой народ живёт в этом небольшом городе!

Однако вернёмся к экрану, а там пролог — суперкрупноплановый, скульптурно-беломраморный образ Богоматери, оберегающей многих страждущих под своим покрывалом. Фотография передвигается по экрану под рукой Ивана, листающего книгу об античном изобразительном искусстве. Иван бережно переворачивает страницы фолианта, поглаживает лики святых, при этом его лицо в профиль одухотворено, задумчиво, благородно, неподвижно. Находится Иван в зале сельской библиотеки, ярко принаряжен, длинноволос, светлые прямые пряди спускаются до плеч. Невольно возникает ассоциация с редкой иконой 18 века «Спас Златые Власы». Он не сводит глаз с молодой женщины, библиотекарши, искусно складывающей из бумаги фигурку лебедя с красным клювом. Этот лебедь будет являться Ивану в снах в критически тяжёлые моменты его неприкаянной жизни.

Но жизнь зовёт к поиску заработков и светлые длинные волосы обстригут. Способов у семьи Лашиных заработать мало: у матери — денно и нощно мыть, мыть и мыть полы в муниципальных помещениях, у Ивана — выйти на трассу и пытаться продать банки с арбузом домашнего консервирования и батрачить у соседа по хозяйству. Ни один из способов не приносит денег, и возможности погасить долг не существует. Подойдя в молчаливом отчаянии к краю высокого обрыва с прекрасным видом на реку, небо и облака, Иван всё же не решается...

Ничего не меняется до тех пор, пока местный Участковый (Юрий Сидоров), ознакомившись с историей попадания Ивана — человека не глупого, но доверчивого, под пресс астрономического долга и твердокаменной настойчивости банковского уполномоченного — Коллектора, не придумывает парадоксальный, хитроумный план освободить Ивана от долгов в обмен на его участие в фальшивом уголовном деянии. Иван нарочито совершает мелкую кражу — коробку с французским коньяком, попадает под арест, подписку о невыезде и приговор к общественным работам на 200 суток. А Участковый записывает себе в послужной актив раскрытое преступление. Принудительное наказание для Ивана заключается в покраске алой краской придорожного ржавого билборда, приветствующего каждого, въезжающего в село, прибауткой: «Коль с добром вы и любовью, вас мы встретим хлебом- солью». Иван старательно выполняет задание, но 200 часов не хватило, и билборд остался недокрашенным, как символ всего несуразного, разрушающегося, фальшивого в родной русской необъятности.

Освобождённый Иван, поплатившийся ещё и судимостью, возвращается домой, из которого вычищено кредитором все, вплоть до банок с солениями и кроватью. Оставлен только красный галстук удавкой на шее матери и тюфяк. Он заходит и остаётся в клубе, где местные красавицы в красных сарафанах репетируют зажигательный танец в пустом зале перед одиноко сидящим в первом ряду Иваном. Но жизнь щедра на подарки и одаривает Ивана, подсевшей в его ряд и в поле его чувствительности, женщиной из библиотеки, может быть, способной скрасить его одиночество. Конец истории!

Так в чём же магия этого казалось бы простенького, неброского кинодейства?

Пожалуй, в том, как автор мыслит, как создает атмосферу, как рисует образы, каким художественным языком рассказывает историю. По художественному языку и поэтике эта картина очень близка к литературной эстетике знаменитых наших писателей — «деревенщиков»: Ф. Абрамова В. Быкова В. Распутина, да и В. Шукшину он близок.

Диптих из фильмов «Головы. Два уха» и «Папье-маше» — это кино, конечно, социальное, но не в лоб, а исподволь и с чувствами добрыми.

Магия его скрыта в утаённых деталях образов и характерах действующих лиц. Их совсем немного. Экранное пространство для них предельно освобождено: на шоссе нет машин, на «roud», по которым Иван « movie» туда-сюда вдоль глухих высоких заборов, разделяющих пространство жизни на « этих» и «тех». Он всегда один. Мир пуст, и дороги пусты.

Всё же попробуем всмотреться попристальней, прежде всего, в самого Ивана. Низкорослый, не достаёт до плеча всем, кто его обманывает, подставляет, им помыкает. Тщедушный, но кряжистый. Не красавец, но с лицом, которое может быть в задумчивости и одухотворённым, и значительным. Не глупый, но простодушный, доверчивый, незлобивый, бескорыстный, ленный, готовый и закон преступить. Стоит остановить внимание на снах Ивана, о которых было упомянуто выше. В ночь ареста ему снится, что он с живым, а не бумажным, лебедем в руках долго идёт по берегу реки. Накануне суда он нуждается в помощи Богородицы, которая видится ему в образе плотской женщины, покрытой белым покрывалом, несущей его на руках в младенческом обнажении. Не требуется больших усилий, чтобы экстраполировать этот образ на типажный портрет всего русского народа в его ипостаси и во все времена!

Каковы же новые хозяева жизни: истязатели и преследователи Ивана и его матери. Такие ли они богатые и благополучные?

Коллектор круглосуточно сидит в техническом глухом подвале, беспрерывно звонит по телефону, поигрывая школьным глобусом (глобус — не намёк ли на всеобщность и всемирность проблем, которыми он занимается?). На левой руке у него отсутствует средний палец, и на обрубке пальца несколько раз акцентирует наше внимание камера (Алексей Мищиха) — на поверхности глобуса и на руле автомобиля. Что случилось? Уж не жертва ли этот человек таких же обстоятельств, в которые попал Иван, и, может быть, он поплатился пальцем, прежде, чем согласился стать коллектором? Возможно, поэтому он довольно мягок, терпелив и не кровожаден в монотонных напоминаниях Лашиным об их долге.

Мелкий бес нового социально — имущественного уклада жизни российской глубинки таджико-киргизско-узбекский владелец хлева на две коровы и крохотного магазинчика в районе, где и покупателей-то нет. Оторванный от родных корней и среды, эксплуататор Ивана, у которого нет ничего дороже старого восточного ковра, он счастлив?

Или местная власть в образе полицейского в обезлюдевшем, депрессивном районе, в доме у которого на стенах только пожухлые чучела животных и птиц. Похоже, это трофеи охотничьих браконьерских побед, оставшиеся от былых, лихих времён!?

Все эти люди ненамного счастливее и состоятельнее своей жертвы. Может поэтому, у авторов дилогии нет к ним классовой ненависти, а скорее добродушное подтрунивание. Добродушие — это мелодия и тональность эмоционального ряда, изъязвлённого проблемами, немногословного, тихого и эпического киноповествования.

Примем же с пониманием бравурный плясочный финал и скупую улыбку надежды Ивана Сергеевича Лашина, человека, слепленного не из «жёванной» бумаги, а из плоти, крови и соков земли воронежской!