Лев Лурье. Над вольной Невой. От блокады до «оттепели»
Издательство: БХВ-Петербург
Специально для «Фамильных ценностей»: Алекс Громов, Ольга Шатохина
Эпоха перемен
В книге известного историка рассказывается о жизни неформатного Ленинграда 1940-х‒1960 годов. Отдельные главы посвящены смерти Жданова и «Ленинградскому делу». После прихода Хрущева к власти, он сказал, «как теперь уже доказано, это дело было сфальсифицировано. Невинно погибли тт. Вознесенский, Кузнецов, Родионов, Попков и другие... Выдвижение Вознесенского и Кузнецова пугало Берия. Как теперь установлено, именно Берия „подбрасывал“ Сталину состряпанные им и его подручными материалы в виде заявлений, анонимных писем, в виде разных слухов и разговоров.
Центральный Комитет партии проверил так называемое «ленинградское дело», невинно пострадавшие люди теперь реабилитированы, восстановлена честь славной Ленинградской партийной организации. Фальсификаторы этого дела — Абакумов и другие — были преданы суду, их судили в Ленинграде, и они получили по заслугам».
Но в ходе «ленинградского дела» проходили чистки не только номенклатуры, но и интеллигенции. Так в 1949 году был уволен из Ленинградского университета и затем покинул город профессор, филолог-эллинист и историк античности и науки Соломон Лурье — дед автора книги. «Главное обвинение — отрицал „общеэллинский патриотизм“ во времена Греко-персидских войн».
В городе, несмотря на годы сталинских репрессий, остались настоящие ученые и поэты, невыявленные политические смутьяны и опальные эрудиты, модники, подпольные деляги и те, кто помнил прежние времена, когда на литературных встречах читали наизусть Ахматову и Гумилева.
«В СССР полагалось высказываться и вообще вести себя, руководствуясь жесткими и не всегда прямо прописанными правилами. Любое отклонение каралось в пределах от публичной выволочки, служебных неприятностей или карьерных ограничений до расстрела и лагерного срока. И хотя после смерти Сталина происходила постепенная секуляризация, нравы смягчались, государство все же сохраняло контроль и над образом мыслей, и над стилем жизни.
Тем не менее граждане часто думали не так, как предписывалось, вели себя не «по-советски», грешили, обменивались анекдотами, в том числе и политическими, нарушали законы и правила. «Подводная» жизнь постепенно становилась все более богатой и интересной, а «надледная» — все скучнее».
Реконструкция событий того давнего ленинградского двадцатилетия основана на интервью очевидцев, составленных судебных протоколах и воспоминаниях, то есть — первоисточниках.
