С 28 апреля • в прокате фильм Павла Бардина «Гоп-стоп»

На смену скинхедам пришел Робин Гуд

Предыдущую работу режиссера — фильм «Россия-88» — обвиняли в разжигании экстремизма и ксенофобии. При этом ,Бардина принимали скинхеды и отвергали русофобы, а потом— наоборот. Новая картина Бардина «Гоп-стоп» наверняка удивит фанатов «России-88». В ней нарисована совсем другая картина мира — яркая, сумасбродная, ироничная, гротесковая, обличительная. На «баррикаде»  — Робин Гуд и весь кинематограф сразу. В обороне они или в атаке — решать зрителю.

— Павел, ваш новый фильм  «Гоп-стоп» выходит в российский прокат 28 апреля. Были ли какие-то сложности с получением прокатного удостоверения и с поиском прокатчика?

— Прокатное удостоверение дали без проблем. Но долго думали над возрастным ограничением — месяц. Поставили 18 лет.  Прокату не повредит. Хотя  все это очень странно. Нет там ничего такого, могли спокойно поставить 14.
Прокат — это проблема почти всех российских картин, и связана она с отсутствием у прокатчиков интереса к отечественному кино. Не глядя, они априори отказываются.  Не хотят просто фильмов, без  какого — то набора опций. Бюджета на продвижение, например. Знаю, что у некоторых прокатчиков по поводу «Гоп-стопа» были опасения и политического свойства тоже. Но, похоже, обошлось. Никто им в этот раз не звонил...
 
— И все-таки, как вы объясните, что «Гоп-стоп» не показали на «Святой Анне», хотя он должен был открывать фестиваль?
Помнится, подобный случай произошел и на фестивале «Улыбнись, Россия». Два московских фестиваля, два раза подряд ваши фильмы слетели с афиши. Нет ли во всей этой истории скрытых мотивов, прикрываемых  чьей-то красивой миной?

— На «Святой Анне» вместо моей картины был устроен вечер памяти режиссера Валерия Рубинчика. Формат открытия студенческого фестиваля не очень совпадает с форматом вечера памяти заслуженного кинематографиста. Можно, конечно, эту связь придумать, но, по-моему, она искусственна. Я свой фильм «Святой Анне» не предлагал. Мне позвонили и пригласили. Вышла программка Дома кино с анонсом фильма.  Перед самым стартом организаторы сообщили, что принято другое решение.  Как? Почему? Кем? Не уверен, что есть смысл предлагать какие-то версии.  

— Не кажется ли вам, что судьба вашей новой картины попала в зависимость от «России -88»? Скандальная слава мешает продвигаться?

— У «России 88» есть репутация фильма, которым не довольны. Скорее всего, репутация фильма бросает тень и на мою скромную  персону, и на новый фильм. Но лучше бы это не я комментировал, а кто-то другой — прокатчики, отборщики, журналисты.

— Представители «цензурной власти»  как-то себя проявили относительно «Гоп-стоп»?

— Я сам пригласил «товарища»  из администрации Президента посмотреть «Гоп-стоп».  Того же,  что общался со мной по поводу «России 88».

— Фамилию назовете?
 
— Пожалуй, нет. А смысл? Вот, например, осенью по звонку из Минкульта «Россию 88» сняли с программы Русской кинонедели в Нью-Йорке. Стала известна фамилия чиновника. И что? И ничего.

Да, про «товарища из Администрации»... Он фильм посмотрел, позвал в гости попить кофе на «Старую», предложил обсудить сотрудничество. Мне больше, чем сотрудничество было интересно мнение о фильмах. О «России 88» он в очередной раз высказался однозначно — «неполезный, вредный фильм». Я спросил про «Гоп-стоп». Товарищ сказал: «есть мнение, что это оправдание приморских „партизан“. Я попытался объяснить, что „партизаны“ появились после, и что фильм не „за“ и не „против“, а вообще про нашу жизнь и про любовь. На что мне резонно ответили: „а мнение-то есть“. Я попросил передать тому, кто составил мнение, что это мнение недальновидного и мнительного человека. А через несколько дней организаторы фестиваля „Улыбнись, Россия!“ решили передвинуть „Гоп-стоп“ с открытия куда-нибудь в „серединку“.

— Вокруг картины ходят кулуарные разговоры. Где вы ее показывали?

— Прошло около десяти показов клубного характера. Успели сделать два региональных показа в Нижнем — Новгороде и Челябинске. В Перми фильм участвовал в фестивале «Текстура».

— Именно там он, кажется, получил зрительский приз.
Получив полупустые залы, на этот раз протянули руку зрителям?

— Полупустые залы «России 88» были обусловлены не отсутствием интереса зрителей (показатель интереса — количество скачиваний), а действиями конкретных людей. «Россию 88» тоже для людей делали, как и «Гоп-стоп».
Я, как и вся команда, хотел протянуть зрителям фильм... И очень хочется надеяться, что у нас это получилось. Именно этот приз — приз Зрителей, собственно, и был мечтой.

— Не  верю, что не мечтали о фестивальном будущем...

— Не мечтали абсолютно. В фильме даже есть пародия на так называемое «фестивальное» кино.

— Один из показов был организован концептуальным проектом «Киноквартирник» и состоялся ... в квартире Ирины Хакамады. По вашему ощущению, довольна ли она этим мероприятием? Кино ваше, говорят, гротесковое, хулиганское... Вписались ли вы в элитарную обстановку?
 
— Ирина, по-моему, была довольна, наше хулиганство оценила и назвала «доброй тарантиновской энергией», что приятно. Взаимодействие  «элитарной» публики и фильма происходит очень забавно — наблюдать за этим — отдельное удовольствие. Например, перед фильмом один из будущих зрителей рассказывал мне, как он с женой на коллекционном Бентли ездил «в народ», а конкретно — в Мытищи.

— Есть ли какая-то связь между  «Россией 88» и  «Гоп-стоп»?  Трудно поверить, что могли развернуться на все 180 градусов...
 
— Это  разворот не на 180 градусов, а на 90. Под прямым углом, а не в обратную сторону... Да, это абсолютно другая работа, но все-таки в чем-то я отталкивался от предыдущей картины. Есть какие-то параллели, кто захочет, тот поймет. Есть связь, но она для внимательных. Есть какие-то похожие детали, образы, мотивы, но другими красками нарисованы, в другой манере.
   
— В «Гоп-стоп» — в главной роли Петр Федоров. Это режиссерский ход, расчет на ассоциации или привязанность, доверие к актеру?

— Нет, это скорее история про доверие к актеру. Сценарий писался под конкретных людей, как такового кастинга и проб, практически, не было.

— Играете на отработанном актерском амплуа?

— Нет. Наоборот. Мне хотелось, чтобы те, с кем я уже работал, как-то изменились, чтобы появились новые образы, раскрылись новые грани.  Неинтересно переносить буквально. Печально, когда актер просто торгует на экране медийным лицом, перенося одного и того же персонажа из одной работы в другую.
 
— Сценарий авторский? Никаких заимствований?

— Сценарий авторский. Заимствований и цитат так много, что не перечислить. Но это специальный ход, в рамках жанра. Местами я  позволил себе пародии на авторское кино, на арт-хаус. Главная цитата  — Робин Гуд. Также есть отсылки к различным эпосам — от русских сказок до 1001 ночи. Есть низкий жанр — цитаты и приемы из сериалов и телепрограмм НТВ, и даже из сериала  «Спец» — это уссурийские бандиты сами про себя сделали кино.

— Фильм снят при  финансовой поддержке  государства?

— Исключено. Я ни разу не работал при поддержке государства. На этот раз получилось договориться с продюсером Сергеем Ливневым и с компанией «Леополис». Они и профинансировали  кино. Но это не благотворительность с их стороны.  Мы предложили условия, которые им были интересны.

— Что это за условия?

— Фильм «под ключ» за адекватный бюджет. С юмором, с музыкой, с танцем, с песней,  с дракой, с любовью и дружбой, с идеей, и с актуальными современными героями. Еще мы договорились о том, что хронометраж будет 90 минут (так и есть, если убрать титры), что в фильме не будет полностью и отчетливо произнесено ни одного слова матом (это было и мое желание), и что название будет «Гоп-стоп». Название, пришедшее от партнеров, мне очень  понравилось. Звонкое, четкое. Сразу представились кислые лица рафинированных ценителей искусства.

— Когда мы с вами беседовали после выхода фильма «Россия -88», вы мне достаточно цинично заявили, что фильм сделали с надеждой заработать. «Заработать на что?», — спросила я вас тогда. И вы ответили, на следующий фильм. Получилось или нет?
 
— Если честно, это была задача номер три. Заработать на «России 88» мне не дали. Зато фильму сделали биографию, благодаря чему у меня появилась возможность предлагать новые проекты и быть услышанным.

— В каких — то кругах, вы, безусловно, заслужили доверие, но где-то вы его и потеряли?

— Речь о доверии не идет. Скорее, об авторитете. Доверие было — мне и раньше доверяли (и доверяют) снимать продюсерские проекты. Не хватало авторитета прийти и сказать — дайте денег под мою ответственность и не лезьте в «творчество».

— Должен ли режиссер отстаивать гражданскую позицию? Скрытая или явная политическая активность, духовное противостояние — это про вас?

— Мне кажется, что профессия тут ни при чем. Любой человек должен откликаться на то, что происходит рядом с ним, в его стране.  У любого гражданина должна быть позиция, если он себя уважает. А если говорить о профессии режиссера,  когда в твоей душе нет  никакого отклика — это творческий тупик. Откликаться необходимо.  Если есть желание бороться с несправедливостью, что-то менять, формировать новые ценности —   необязательно вступать в партию или выходить на митинг. Можно навести порядок в собственной квартире или снять кино на волнующую тему.

— Хотели бы вы поменять систему в стране? В перемены верите?

— Я верю в прогресс, в том числе и политический. Считаю, что мы созрели для системы более открытой, более честной, более человечной. Но если что-то менять — только мирным путем.

— Среди ваших знакомых, друзей — многие в оппозиции?

— Мои друзья — это мои друзья. А причислять себя к радикалам или к оппозиции — это значит, играть в политику. Нет, извольте.
 
— Вас устраивает отношение властей к людям творческих профессий, к кинематографу в целом? Комфортно ли в России снимать кино?
 
— В целом, ситуация ухудшается. Государство влезает в киноиндустрию все сильнее. Мы неожиданно вернулись к почти сталинской модели госфинансирования отрасли. И в этом смысле, конечно, систему надо менять.
Во Франции система господдержки выстроена очень разумно. В Америке рынок прозрачный и цивилизованный. Там есть интерес к каждому новому выходящему фильму. А у нас интереса к кино нет. Бюджеты меняют на политическую лояльность — вот основная кинодеятельность. Но жаловаться грех — кино у нас делать, конечно, сложно, зато легче, чем в Иране...
Теоретически в государственном участии нет ничего плохого. НО если у нас государство решает, кому снимать кино, кому не снимать, то такие режиссеры, как мой отец, должны отбиваться от предложений из Фонда и Минкульта. Этого не происходит. Тогда на хер такое государство и такую систему финансирования.
 
— К слову, кажется, именно  ваш отец, Гарри Бардин, читал закадровый текст в фильме?  Как это произошло? Был ли мир на площадке?

— Отец не только читал закадровый текст, но и озвучил одного из главных героев. Сделал он это замечательно, я им горжусь. Идея использовать его голос пришла от моей жены. Теперь другого озвучания я себе не представляю. Отец очень точно по-актерски работает.

— Павел, чем вы заняты  сегодня?

— Есть один телевизионный проект для НТВ.  Не могу пока разглашать детали.

— Что вас вдохновляет на киноподвиги?  Любовь?

— Все что угодно — кроме равнодушия. И страдание могут подстегнуть вдохновение и переполняющая любовь. А вот если тебе все — равно,  тогда и вдохновению нет до тебя дела.