Арт — группа «Война». Фильм «Завтра»

— По отзывам кинокритиков, фильм «Завтра» не столько об искусстве или экстремизме, сколько о людях. Такова ли была Ваша задумка на самом деле? Что Вы для себя поняли о героях фильма?
— Фильм как бы о людях на фоне искусства и на фоне наших политических реалий. Сложно сказать, какая задумка была и насколько она удалась в фильме. В документальном кино, какой бы ни был замысел, он претерпевает многочисленные изменения не только во время самих съемок, но особенно во время монтажа.
Про героев я понял, что это очень многогранные и интересные люди, раскрывать которых можно снова и снова. Если про них кто-то снимет другой фильм, то он просто кардинально будет отличаться от моего.
— В фильме среди прочего показаны взаимоотношения Натальи Сокол (Козы) и ее сына Каспера: Коза — с одной стороны, любящая мать, с другой — подвергает опасности ребенка, задействуя его в акциях «Войны». Как получается такая нестыковка? Что это за психология?
— Акции «Войны» никогда не несли опасность ни активистам, ни случайным прохожим. Вся подготовка была отрепетирована очень четко. Так что к Касперу у Козы абсолютная взаимная любовь.
— Как Вы вообще вышли на «Войну», чем она Вас зацепила?
— Свое внимание на группу обратил после акции с пробегом Лени (Леонид Николаев по прозвищу *нутый. — Прим. Neva24) с синим ведром на голове по машине ФСО. Прежде всего заинтересовала возможность съемки и монтажа роликов акций через драматургию и художественный вымысел (в 2010 году Грязев смонтировал видеоматериал о нашумевшей петербургской акции «Войны» «Хй в плену у ФСБ». — Прим. Neva24). Интересно было попробовать развить внутренний смысл акции посредством киноязыка.
— Когда снимали «Дворцовый переворот», было ли предчувствие, что все закончится так, как закончилось?
— Когда снимаешь, никогда не знаешь, чем это закончится. В этом и есть вся прелесть документального кино. В его непредсказуемости.
— А Леонид Николаев, **нутый — он какой? Есть ли у него «потайное дно»? Со стороны складывается ощущение, что «типаж» полностью соответствует прозвищу.
 
— Только на акциях он «**нутый». В жизни он достаточно скромный и рациональный человек. Свои скелеты в шкафу есть абсолютно у каждого человека. В этом плане Леня достаточно закрытый человек, и он не любит впускать никого в свое личное пространство. Но если он немножко приоткрывается и начинает рассказывать свои мысли, то ты начинаешь его уважать еще больше. Между прочим, он абсолютно не пьет. За все время, что я находился с группой, он не сделал даже маленького глотка пива. А его речи, произнесенной наизусть на суде, позавидовал бы любой адвокат.
— В фильме присутствует и «вторая сторона» всей этой истории: что-то новое Вы для себя усвоили про наших правоохранителей, функционеров судебной системы?
— Помимо социального или личностного контекста присутствует и политический. В этом плане я просто подтвердил свои опасения. Власть с человеком, ею владеющим, творит просто невероятные и чудовищные вещи. К счастью, даже в этих системах есть адекватные люди, но, к огромному разочарованию, таких людей меньше 1%.
— Пишут, что у Вас ребенок родился во время съемок, это как-то наложило отпечаток на процесс создания фильма?
— Да, мой сын Миша родился в ночь, когда я снимал одну из акций «Войны». Фильм я снимал почти 1,5 года, и когда я начал просматривать материал во время монтажного периода, мой сын уже был по возрасту практически такой же, как год назад Каспер. Поэтому многие вещи, снятые в недалеком прошлом, я понимал намного глубже. В чем-то учился у своих героев, в чем-то пытался понять или разобраться.
— Наши документальные фильмы давно не брали на Берлинале. Вас удивило, что все так обернулось? Некоторые объясняют это конъюнктурой: мол, «Война», модные художники, да и Россия сейчас «в тренде».
— Собственно, на данный момент я так и не нашел ни одного российского фильма в программе Берлинского кинофестиваля. Может быть, журналисты в этом плане будут более удачливы в поисках.
Трактовать это можно как угодно, но могу сказать одно: что непрофессионально сделанные фильмы в Берлин не возьмут, это точно. Ну а кто знает секрет попадания в Берлин, Венецию и Канны, тот пусть снимает по своему рецепту.
— Логично мысля, фильм «Завтра» можно было бы сравнить с «Выходом через сувенирную лавку» за вычетом того, что у Бэнкси происходит инверсия «герой — автор», а у Вас — нет. Или это принципиально разные киноленты?
— Мы с ребятами смотрели этот фильм, когда они скрывались после «Дворцового переворота». Несомненно, фильм всем понравился, но когда я объяснил, как он сделан и устроен, то пришли к выводу, что у нас будет совершенно другое кино. С очень глубоким психологическим допуском, чтобы было невозможно отличить игровое построение сюжета в документальном начале. Я думаю, что это как раз и получилось.
— Когда и где обычные зрители смогут посмотреть «Завтра»?
— Лучше этот вопрос задать нашим дистрибьюторам и прокатчикам. Два моих предыдущих фильма («Саня и Воробей» и «День шахтера». — Прим. Neva24) в России были показаны считанное количество раз, и то только на фестивалях. В отличие, кстати, от Запада. Так что хочется верить в хорошее, но боюсь, что получится, как всегда. Планирую, правда, организовать один показ в Москве после Берлина, но об этом пока рано говорить.
— С кем было проще и интереснее работать: с героями «Дня шахтера» или с активистами «Войны»?
— Это абсолютно разные люди, и к каждому нужен совершенно разный подход. «День шахтера» оказался очень сложным в психологическом плане в отличие от нового фильма, где в большей степени присутствовала постоянная физическая усталость. «День шахтера» — камерный фильм, а «Завтра» снимался в двух городах, в огромном количестве квартир, на улицах и в любое время суток. Так что наблюдать за такой жизнью гораздо интереснее.
 
— Известно, что Вы бывший фигурист, тезка другого спортсмена (Андрей Грязев, чемпион мира среди юниоров 2004 года. — Прим. Neva24). Вас часто путают в Интернете; но Вы вообще как-то пересекались с тезкой-коллегой?
— Да, один раз получилось, что мы выступали вместе в Германии, на юниорском Гран-при. Это, наверное, было уже лет 10 назад. Правда, он одиночник, а я танцор. Тогда, помню, иностранцы недоумевали, глядя в протоколы: как это один и тот же человек выступает успешно в двух совершенно разных видах?! А встретились, буквально наткнувшись друг на друга, хотя несколько дней искали друг друга. Потом, к сожалению, после спорта, наши дороги разошлись.
— А как произошел такой резкий поворот: из спорта в искусство?
— После спорта я работал артистом балета в ледовом шоу. На гастролях иногда было очень много свободного времени, и у меня появилось хобби: снимать абсолютно все вокруг и монтировать из этого какие-нибудь истории. Вот так и развивался, доходил до многих монтажных приемов сам. Потом, когда в институте рассказывали про монтаж, я понимал, что до этого я дошел своим экспериментальным путем. За 6 лет гастролей объездил полмира, а как живут в России, не имел абсолютно никакого понятия. Так что было просто интересно фиксировать жизнь своей страны на свою камеру.
— Банальный вопрос про «творческие планы», но не могу не поинтересоваться. О чем или о ком будет следующий фильм? И будет ли он: не секрет, что документалистика — занятие непростое и неприбыльное.
— Планы, конечно, строю, но до мировой премьеры «Завтра» сложно говорить о чем-то серьезно. Нужно немножко отойти от этого фильма, чтобы он начал жить своей жизнью, а я бы начал чувствовать внутреннюю пустоту. Тогда можно сразу погружаться с новыми силами в новые темы. Как раз в новых темах недостатка нет. И если честно, то хочется попробовать себя и в игровом кино, хотя для меня разницы между постановочным и документальным фильмом нет. Так что следующий фильм, несомненно, будет: я еще не все сказал, что хотел.

Юлия Галкина,  02 февраля 2012 Neva24