Как отличить подлинник от подделки
Федор Пирвиц, специально для «Фамильных Ценностей», Санкт-Петербург
Фальшаки и подделки
Коллекционирование — это не только любовь к искусству, но и бизнес: антиквариат является одним из лучших способов вложения капитала. В наши дни, как, наверное, и 2000 лет назад, лучшие предметы искусства продаются и покупаются исключительно «по знакомству», ибо велика возможность напороться на подделку.
По свидетельству ряда специалистов, в числе которых и музейные эксперты, «подозрительные» вещи составляют свыше 90 процентов от всего представленного на российском рынке «антиков». В Турции, Египте или Италии производство «фальшаков» поставлено почти на промышленный поток, что в России практически нерентабельно в отсутствие массового интереса к антиквариату. В то же время, российская история подделок не менее блистательна, чем западноевропейская.
ВАН МЕЕГЕРЕН, КОРОЛЬ ФАЛЬШАКОВ
Самым известным мастером подделок считается Хан ван Меегерен (1889-1947). Он регулярно продавал фальшаки собственного производства нацистским бонзам. После войны, Меегерену грозила виселица за распродажу шедевров Вермеера. Ему пришлось сознаться, что «шедевры» писал он сам. Меегкрену не поверили, но, в присутствии нескольких судебных и музейных экспертов, он написал вариант представленной на фото работы.
До конца срока Меегерену дожить не дали, умер он меньше чем через год после суда. После его скоропостижной смерти, в антикварных кругах ходили разговоры об отравлении. Причиной тому могло служить нежелание многих коллекционеров, чтобы мастер озвучил полный список своих подделок. Искусствовед Кирилл Алексеев (Гос. Третьяковская галерея) недоумевает: «Я всегда удивлялся причинам, которые побудили экспертов признать эти работы за Вермеером. Качество-то, прямо скажем, не ахти какое». Настоящими королями подделок следует признать не какого-то Меегерена, а наших русских иконописцев-старообрядцев.
ПОДДЕЛЬНЫЕ ИКОНЫ
В императорской России ценителями старинных икон были богатые собиратели-старообряцы. Велик спрос — велики и цены. Следовательно, велик соблазн у фальсификаторов. Вот и процветало искусство подделывания икон. Правда, стоит отметить, что в старину над иконами так не тряслись, как сейчас в музеях. Обветшавший образ просто записывали сверху новой краской, иногда даже смывая предыдущий слой. Это было в порядке вещей. В итоге, часто можно было встретить икону с живописью XIX в. на доске времен Ивана Грозного. Грань между копией и оригиналом стиралась...
Изготовление таких «старинных» икон в иконописных промысловых центрах (Мстера, Холуй) было поставлено на широкую ногу. У лучших старинщиков Мстеры даже специально заказывали подделки «под строгановское», «новгородское», «греческое» письмо. Такие иконы, откровенно называемые на ярлыках «Подделок под новгородское письмо Нестера Климова, Москва, 1862 г.», были не подделками в смысле неподлинности, фальши, и даже не стилизациями. «Подделаться» значило максимально приблизиться к древнему образцу, проникнуться, пропитаться его духом настолько, что результат оказывался аутентичным подлиннику; икона московского иконописца XIX в. полностью растворяла себя с произведениями его предшественников, живших на несколько столетий раньше.
Существование подобных икон является проблемой для современных музейщиков: непонятно, как датировать образ — по доске или времени последнего красочного слоя? А если слоев много?
После Революции, коллекции многих старообрядцев были отобраны государством и оказались в Третьяковской галерее. Некоторые «сомнительные» образцы были пропечатаны в каталоге музея 1963 г. как оригинальные, древнерусские.
СОЛДАТЕНКОВСКИЙ «СПАС»
До 1918 г. в среде знатоков, как одно из самых достоверных произведений великого иконописца Андрея Рублева, была известна икона «Спас» из собрания К.Т. Солдатенкова. Знаменитый художник и реставратор Игорь Грабарь утверждал, что это «единственная икона, не противоречащая нашему сегодняшнему представлению о Рублеве». Между тем, «легенда» у этого образа была весьма сомнительна: будто бы знаменитый старообрядческий коллекционер, Козьма Терентьевич Солдатенков (1818–1901) приобрел его у некоего «огородника», который выкрал икону, подменив ее на копию, при ремонте собора Саввино-Сторожевского монастыря.
Солдатенков, человек верующий, не выставлял свои иконы напоказ и не размещал их среди картин. Они находились в домашней старообрядческой моленной солдатенковского особняка на Мясницкой. В сумраке моленной, «рублевской» иконе было отведено самое почетное место, откуда после 1917 г. она была вывезена наследниками в Прагу. Там ее отреставрировали, попробовали продать, но неудачно, и в 1951 г. икона поступила из иностранного отдела АН СССР в Третьяковку, где была осмотрена известным реставратором Иваном Андреевичем Барановым (из холуйских иконописцев). В 1957 г. ее обследовала в рентгенолог Мильда Виктурина. В каретном сарае Третьяковки располагалась лаборатория реставрации и консервации, и там развернулись долгие дебаты об авторстве иконы, пока Баранов наконец не признался: «да мой это „Спас“, мой! Я таких полным-полно написал...».
По сообщению археолога Олега Ульянова, дерево старилось так: «Баранов опускал досочку в холодный мясной бульон и сутки морил. А когда вынимал, отличить ее от старинной было практически невозможно. Потом он снимал с древних икон, не поддающихся реставрации, ткань — уже ветошь, — наклеивал ее на свою выморенную в бульоне доску и писал по ней темперой лики святых. Кстати, фальшаки для прикрытия вывозились из СССР в составе международных выставок, где они были перемешаны среди оригиналов и копий. Именно тогда, на антикварный рынок Америки и попало из России большинство фальшаков».
Кто же создавал в СССР списки икон для иностранцев?
Продолжение следует...