Повелитель шахмат

— Олег, вы не чувствуете себя пленником шахматного Короля? А ведь для художника самое главное свобода...
— У Карла Чапека есть рассказ о пожаре в сумасшедшем доме: часть пациентов спаслась бегством, остальные сгорели в своих комнатах, потому что те ужасы, которые были внутри них, многократно превышали ужас полыхающего вокруг огня.
— Это вы так считаете или Чапек?
— Думаю и я, и Чапек, хотя у Чапека не спросишь.
— Вы из тех, кто убежал или из тех, кто остался?
— Это зависит от творческого состояния. Драматизм, в большей степени, внутри меня, чем вокруг, поскольку мне всю жизнь приходится преодолевать себя. В любом случае, мир — вне физического, вне материального — невозможно спалить.
— То, чем вы занимаетесь, согласовано с вашим внутренним миром? Это результат творческого огня?
— Внутренняя жизнь, диктующая мощное желание выпиливать фигурки, близка к состоянию катарсиса (когда во время работы руки дрожат или ты ничего кроме этого делать не хочешь), катарсиса, который присутствует, к сожалению, на первых этапах творчества, пока все ново. Чем больше профессионализма, чем больше навыков, прагматизма (от прагматизма идет некоторый цинизм), чем больше ты делаешь нечто вторичное, — тем меньше внутреннего горения. Вот когда ты делаешь первичную вещь, когда ты делаешь вещь для вещи, вещь для самого себя, будто материализуясь из себя – это и есть пламя катарсиса.
— Ценно сохранить этот огонь?
— Очень.
— Что вы для этого делаете?
— Искусственно ничего не сделаешь. Бывают моменты, мягко говоря, разочарования, а если говорить медицинским языком  — депрессии, когда не видишь смысла в том, что ты делаешь и смысла жизни вообще. Тебе не хочется работать, но ты приходишь и что-то начинаешь делать, хотя с души воротит. Ты не видишь выхода, и, вдруг, само соприкосновение с материалом сотворяет чудо: ты начинаешь чувствовать, что тебе не нужна оценка, не нужна реакция окружающей среды — ты сам понимаешь, что делаешь Нечто (именно с большой буквы) — нужное, полезное. Нечто — что каким-то образом останется. Ты, в каком то смысле, становишься бессмертным, а это очень важно – почувствовать даже песчинку бессмертия...
Я стал заниматься скульптурой, наверное,  потому, что в какой-то момент слова показались мне недостаточными и даже фальшивыми. В свое время я пытался писать различные психо – философские эссе, рассуждения, стихи, и понял, как легко запутаться в словах. Поскольку слова имеют между собой некоторые провалы, в них есть дискретность, недосказанность, словами невозможно передать то, что ты хочешь сказать чувствами. Такую возможность дает музыка, живопись и особенно скульптура. Именно благодаря скульптуре все мои чувства в абсолютно цельном виде передаются, как — бы отпечатываются. При этом сюжет не имеет значения, важно — как это сделано, как передано чувство. Я много рисовал, лепил, что-то пробовал, искал, пока не наступил тот день. Совершенно конкретный день, и я его помню.

Я был тогда в звании майора, грипповал и в раздумьях о здоровье решил сделать дома перекладину, чтобы подтягиваться. Взял черенок лопаты и стал вырезать отверстия в проеме двери, и когда я их вырезал, то почувствовал невероятное наслаждение от того, как дерево поддается резцу. Сделав перекладину, я притащил домой кусок строительной доски и стал вырезать фигурки. Так все и началось.
— Вырезали сразу что-то конкретное или по наитию?  
— Первое, что вырезал – руку, потом начал вырезать чертей. 13 штук, чертову дюжину.
— Хорошее начало!

— Объясняю. Чертей никто не видел, это дает возможность ошибаться, ты можешь сделать что-то не так, но это все равно будет выглядеть забавно, якобы по замыслу, и любая кривизна может стать гениальной находкой. Дойти до цифры 13 – оказалось  невыполнимой задачей: чертей я с регулярным постоянством раздаривал знакомым, и сколько ни вырезал, их никак не становилось 13. Материал был самый примитивный: строительные бруски – сосна, ель. Пока кто–то, случайно увидев, что я режу, не посоветовал резать из липы, — более пластичной и однородной. Начался новый этап: книги по искусству, рисунку, скульптуре. Копирование. Я резал тупыми резцами, не знал, что их необходимо затачивать, и пять мне подсказали, что надо обратиться в металлоремонт. Все развивалось как бы случайно, но эти случайности складывались в закономерность. Я начал делать скульптуру из липы. Мне казалось, что я нашел то, что искал. Как, вдруг, на горизонте появился человек, который привез с Кавказа кусочек самшита....
Этот материал показался мне великолепным, потому что он был очень твердым, что позволяло прорабатывать детали. Потом я привез из Севастополя зуб кашалота, изменивший мое отношение к резьбе. Зуб имеет особую форму, и нужно было резать не то, что тебе хочется, а то, что укладывается в эту форму, придумывая декоративность в рамках исходного материала. И я придумал вписанные фигуры, подсказанные формой зуба. Кроме того, зуб кашалота имеет двойную структуру  — пульпу и денту, и я сделал белый цветок с лепестками из денты и улитку из пульпы желтовато водянистого цвета, как будто смоченную водой. Я менялся творчески и технически вместе с материалом. И тут однажды человек «с самшитом», проходя по Калининскому проспекту, зашел в церквушку на Воровского (там раньше проходили выставки деревянных поделок) и рассказал обо мне. «Пусть он нам покажется, если понравятся его работы, возьмем на выставку», — любезно предложила директор. Меня взяли.
— Попав под прицел людей, разбирающихся в искусстве, приосанились или оробели?
— На этой выставке я познакомился с искусствоведом, кандидатом наук Ольгой Костиной, она, увидев, что я делаю, сказала: «Вы обязаны этим заниматься, у вас талант скульптора!». Меня это очень воодушевило. Ольга пригласила меня посетить профессиональную выставку в доме Скульптора, где участвовали только члены союза художников. И вот там я увидел шахматы... Экспозиция была посвящена шахматной теме. Почему бы и мне не разработать шахматную тему и на этой выставке не представить себя, но только так, как этого никто не делал...

История создания самого известного шахматного дизайна Стаунтон берет свое начало в 1849 г. Дизайн был назван в честь Говарда Стаунтона, который был провозглашен чемпионом мира. Интересен тот факт, что в истории шахмат имя Стаунтона сохранило свою известность в большей степени благодаря дизайну, названному его именем, нежели его мастерству игры в шахматы. В последующий период новые дизайны были созданы на основе образца дизайна Стаунтон и были посвящены сильнейшим игрокам мира, таким как Фишер, Ласкер и другим. Затем эти традиции были утрачены, возможно, в большей мере из-за отсутствия мастеров, которые могли бы воплотить в своем дизайне новые идеи, придерживаясь традиций. Мне не хотелось привязывать тему к каким — то историческим, географическим событиям, ко времени, к национальностям, к костюмам... И я придумал самый простой по идее, но не по воплощению вариант — сделать обнаженные женские и мужские тела. Это относится и к скульптуре и к шахматам. А выставка так и называлась «Скульптура и шахматы». Я сделал этот комплект, и к этой теме добавил отдельную фигурку богини шахмат Каиссы.
— Каиссу придумал английский писатель Уильям Джонсон. В его рассказе бог войны Марс пленился красотой дриады Каиссы, но смог добиться её взаимности лишь благодаря изобретению шахмат. Чего добились вы, благодаря вашим первым шахматам?
— Шумного успеха! В один из дней моя Каисса пропала со своей подставки. Ее украли! Помещение закрыли, никого не выпускали, объявили, что пока богиня не найдется, никто не выйдет. В конце концов, ее подбросили, в общем, ее оценили, иначе, зачем было красть? После этой первой профессиональной выставки, меня пригласили на всесоюзную выставку «Скульптура -1981» в Центральный дом художника. Там случился первый, можно сказать, коммерческий успех: все мои выставленные скульптуры были распроданы! Для меня это был шок, в то время я еще служил в армии и не представлял, что могу зарабатывать таким образом. Неожиданно для всех, не дослужив всего год до пенсии, я уволился из армии. Люди, которые меня окружали,  называли меня дураком. Пришлось, в полном смысле слова, выживать, было очень тяжело сводить концы с концами. Но опять помог случай! Один богатый человек заказал мне комплект шахмат «добрые и злые». Он, видя, что я влачу жалкое существование, выплачивал мне по 200 долларов ежемесячно, пока я работал. На доске злу противоборствовало добро. И игра несла двойной смысл: неужели, зло может победить добро? Ольга Костина, которая меня все это время курировала, на тот момент была директором престижной галереи «Кросна», где и выставила эти шахматы. А мои друзья пригласили в галерею журналистов, фотографов и через какое то время поступил звонок из CNN с просьбой придти ко мне домой, чтобы сделать репортаж. Во время разговора выяснилось, что телевизионщики хотят купить  шахматы... Так один из моих комплектов «обнаженные» увидел шеф редактор CNN — Стив Херст, на тот момент он прощался с коллективом, в котором  проработал 15 лет и коллеги решили сделать ему эксклюзивный подарок. А я заработал первые большие деньги – 5000 долларов, но....
Человек, для которого я вырезал «добрых и злых», имел свой бизнес в Эмиратах, и мы решили вложить в дело мои 5000 долларов. Случилось несчастье: самолет, на котором он летел, соответственно с этими деньгами, разбился... Опять пришлось начинать с нуля. Неожиданно в моей жизни появился известный коллекционер Дэвид Фаинстэйн. Он купил украшения и попросил сделать шахматы на русскую тему. Вариантов было много, от матрешек до балалаек,  но я вдохновился балетом «Лебединое озеро». И вырезал «балетную труппу» из кости мамонта. Именно из кости мамонта, потому что зуб кашалота слишком декоративен, а бивень мамонта пластичен и однороден, что позволяет делать настоящую скульптуру. Недаром лучшие антикварные шахматы выполнены из бивня слона -  современного потомка мамонта.
— Скромный, начинающий скульптор и, вдруг, использует такой редкий и дорогой материал? Как это понимать?
— Даже в те времена это был очень дорогой материал, я это понимал и мог решиться на покупку — только под заказ. Бивень мамонта, как материал крайне, необычен, он хранит в себе информацию многих  тысячелетий, ведь его «возраст» от 15000 до 100000 лет. Он очень красив при обработке и почти не отличается от слоновой кости, которая всегда ассоциировалась с богатством и властью и ценилась наравне с другими драгоценными материалами. Трон Зевса, по преданию, был сделан из слоновой кости... Это не то, что царственный — это  божественный материал. С 1965г было подписано международное соглашение о запрете на изготовление из кости слона каких-либо изделий. Это ни в коей мере не касается бивня мамонта, который является неорганическим соединением и по своим качествам ближе к камню, чем к кости. Надо подчеркнуть, что бивень мамонта является, кроме того, исключительно Российским достоянием,  поскольку все его значительные места добычи и сбора находятся на Российской территории. По существу, это сырье для изготовления предметов искусства.
— Основные «залежи», насколько я знаю, в Якутии? Почему именно там?
— Ледниковый период лишил огромную популяцию мамонтов пищи. И эти огромные животные, не сумев приспособиться к новым условиям, вымерли. Причем, условия консервации именно на территории Якутии позволили сохранить скелеты и даже целые тела до наших времен. Они пролежали в вечной мерзлоте десятки тысячелетий, как в холодильной камере хранения. Во всех остальных местах — на Аляске и в Канаде — они просто разложились за это время. И вот эти пласты, накапливающиеся тысячелетие за тысячелетием, постепенно появляются на поверхности. Конечно, использовать можно лишь открывшиеся естественным путем кости и бивни, но их возрастающая цена толкает людей на их добычу любым путем, что, естественно, запрещено. Но это отдельная детективная история. Деньги, которые стоят за этим бизнесом настолько большие, что люди, которые им занимаются, готовы на все. Причем, цены на бивень мамонта за последние 12 лет выросли в  десятки  раз,  и это связано с тем, что запасы бивня хорошего качества очень ограничены и большую часть запасов скупает Китай. Готовая сувенирная продукция идет в Европу, там это выдается за японские нэцкэ, то, что китайцам обходится в 10 долларов — продается за 200. Нэцкэ никогда не делались из кости мамонта – только из слоновой кости. Но обычный покупатель этого не знает, да и не разбирается в костях. Ему, по большому счету, все равно. Главное, что изделие натуральное, настоящее. Да и сами продавцы, порой, не понимают, что продают.  Я заходил в американские и английские антикварные магазины, где мне предлагали купить  нэцкэ с японскими иероглифами, явно, китайского производства,  и когда я объяснял, что это сделано из бивня мамонта, мне отвечали – так это же еще лучше, мамонт старше!
— Не страшно было прикоснуться к вечности?
 - Страха, в этом смысле, не было, был некий трепет перед величественным животным, жившим более ста веков назад, с которым я общаюсь, не скажу на каком языке, но я общаюсь, и он общается со мной, и он меня наказывает и поощряет.
Если бивень долго держать в руках, он как бы оттаивает и начинает липнуть к ладоням, будто не хочет расставаться... Но не буду излишне романтизировать. Есть и негативная сторона: когда работаешь, жуткий запах. Представляете, запах в кабинете стоматолога, пилящего зуб «у пациента», умершего несколько десятков тысяч лет назад. Но, честно говоря, даже этот запах становится родным, когда ты любишь свое дело.
— Олег,  где вы учились, кто были ваши учителя?
— Я всему учился сам и никогда не стеснялся своего образования. Как-то на одной из выставок подходит ко мне очень известный искусствовед и спрашивает: «Что вы заканчивали?». Я ответил Высшее Военное Училище и Военный институт физкультуры. «Я вас серьезно спрашиваю»... — «Я вам серьезно отвечаю». Но она продолжала настаивать: «Неужели, вы не учились в художественном училище?»
Нет – говорю. «Но тогда скажите, кто ваш учитель?» — «Никаких учителей не было, если не считать моего любимого Микеланджело, книги и альбомы». Она фыркнула и осталась при своем мнении, что я над ней издеваюсь.
Что такое учеба? Учитель тебе дает технику, которая способствует ускорению процесса освоения, но если я могу видеть эту технику, рассматривая фотографии, рисунки других мастеров и понимать ее — это тоже учеба. Я ни в коей мере не отрицаю ценности специального образования, сам мечтал закончить художественный ВУЗ.  Тем не менее, у меня просто не было такой возможности. Но, как ни странно, многие мои друзья, закончившие Строгановку и другие престижные ВУЗы, ученики замечательных скульпторов, говорили мне: «Ты счастливый человек, потому что твоя голова не забита определенными канонами. Именно поэтому твоя скульптура так воздействует на людей. Выстроенных по канонам скульптур тысячи, твои мелкие,  ели уловимые,  трудные на взгляд отличия, которые идут из  твоих собственных представлений, возможно и оказывают магическое действие. Почему человек выбирает именно твою работу и платит деньги, причем не малые? Его  — зацепило. Ведь покупая современную работу, он не может знать удачная ли это инвестиция».
— Насколько для вашей работы важен инструмент?
— Сначала резал, чуть ли не кухонным ножом, потом появились наши российские резцы из очень плохой стали, что — то из инструментов покупал на рынках, из — под полы. Затем за границей приобрел хорошие резцы, а вскоре узнал, что можно работать бор — машиной. Купил первую отечественную под символичным названием «Гном», она ревела как Голиаф и своими гигантскими фрезами долбила как отбойный молоток. И лишь в последствии в Англии, попав в магазин для ювелиров, я понял, что такое нормальный инструмент. Всем то, чем пользуются ювелиры, теперь использую и я. Но одним из основных инструментов остается бор-машина стоматолога. Представит мою мастерскую легко любому побывавшему в кабинете  зубного врача – те же звуки, те же инструменты, тот же запах.
— Вернемся к шахматам. Это для вас идеальное самовыражение?
— На самом деле, одна из моих любимых скульптур – нэцкэ. Несмотря на декоративность и малый размер, это скульптура очень точная по своему философскому содержанию, по обобщенности формы, по знаковости, по абсолютной законченности. И дело не в глубокомыслии, а в простоте, это то, что трудно выразить словами. Как хлопок одной ладони. Когда на сцену вышел мастер Дзен, чтобы прочитать лекцию, на которую его очень долго уговаривали, и, наконец, уговорили, он развел руки в стороны, поклонился и ушел. Вот и вся лекция. Точнее не скажешь. Для меня главное в скульптуре — лицо, психологический портрет — мимика или ее отсутствие, та внутренняя энергетика, которая спрятана за гладкими или впалыми щеками. Следующее по ценности — человеческое тело, а потом уже все красоты, связанные с разной одеждой и другими украшениями. Почему шахматы? Когда я делал свою первую работу, не мог себе даже представить, насколько это войдет в мою жизнь, но уже тогда мне хотелось сделать не одну скульптуру, а целую историю. Шахматная доска  — это населенный мир. С королевской семьей, армией, офицерами, слонами и пешками; с постоянной войной и интригами. Каждая партия — новая жизнь. Где еще скульптору дана возможность создать целый мир, а не отдельную скульптуру или застывшую сцену? Все можно рассматривать, трогать, переставлять, это оживающая, динамичная скульптура...
Я не исследователь по своей сути, я – фантазер, человек воображения. Все рождалось из того, что я слышал в детстве, читал, имел представления по фильмам. Мои шахматы «живые», потому что личные. Если бы я досконально по научным материалам изучал каждую тему – детали одежды, причесок, украшений и передавал бы это со скрупулезной точностью (что позволяет моя техника), то это был бы муляж. Мне интересна энергетика, которая происходит из фантазии, пусть даже не очень соответствующей реальности. Что такое реальность? Чей — то сохраненный взгляд на действительность. Все, что находится в этнографических музеях, на мой взгляд, домыслы. Мы никогда не будем смотреть на мир глазами людей из прошлого, мы все равно привнесем фантазию. Я жертвую достоверностью во имя экспрессии. На сегодняшний день я сделал более 300 комплектов шахмат. Мои самые сложные – «Греческие боги» (я их делал целый год). Самые любимые — «Характеры», это 32 фигуры, каждая со своей индивидуальностью.

Мой покровитель и почитатель знаменитый офтальмолог доктор Эпис из США, имеющий огромную коллекцию шахмат, увлекся моими работами после приобретения «Микеланджело». Когда в его коллекции появились «Греческие боги», он написал мне письмо, там были такие строчки: «Пришел уставший с работы, смотрел на твои шахматы, на каждую фигурку отдельно и не мог оторваться, пока не заснул. Проснулся только утром. В той — же позе, за столом. Но чувствовал себя чудесно! Твои шахматы – это не только искусство, это какая-то сила».
Когда чувствуешь такое отношение к твоему труду, это больше чем, любые деньги.
— Кто еще спит под ваши шахматы?
— Один из наиболее известных в мире коллекционеров — Луэй Аллави, которому предлагали быть премьер министром Ирака, но он отказался. Сегодня он истеблишмент Великобритании. Попав в его коллекцию, попал в его друзья. Основная часть моих шахмат находится у английских коллекционеров. Исторически сложилось, что Англия отличается самой большой плотностью коллекционеров и настоящих ценителей шахмат на душу населения. Но когда шахматы попадают в частную коллекцию, очень трудно отследить их дальнейшую судьбу. Причем, я иногда вижу их в каталогах как великолепные Германские шахматы 18 века, или антикварные Итальянские шахматы ...
И это мои шахматы!!! Мои шахматы продавались на Сотбисе, их оформили для продажи и вывоза, но когда во время экспертизы оказалось, что они из кости мамонта, а не слона и не являются антикварными, их переоценили. Первая цена 12000 фунтов, вторая – 10000. Всего 2 тысячи за два века! Неплохо! В США в музее шахмат Флойда Сайрасона  много моих работ. В Галерее Искусства и Антиквариата в Амстердам мои работы являются частью постоянной экспозиции. В ближайшее время в Лондоне должен открыться самый большой в мире музей шахмат Луэйя Аллави, где будет представлена моя коллекция. На родине, к сожалению, мне похвастаться нечем. У нас лишь один и очень убогий музей шахмат, он состоит только из подаренных работ. Там есть один более и менее ценный экземпляр — холмогорские шахматы, но я таких сделал 12 комплектов...

— Коллекционеры шахмат — это отдельная каста?
— Обычно это зацикленные люди, которые собирают только шахматы. Причем, в их среде существует свое деление. Американцы и мексиканцы, в основном, собирают фигуры  исключительно из пластика, причем,  их коллекции насчитывают миллионы экземпляров!   Самые популярные комплекты посвящены президентам, юбилейным датам,  историческим событиям. Я знаю мексиканского миллионера, у которого этим пластиковым китчем забито несколько домов, он берет количеством, это как собирать банки из под пива. Например, один немецкий коллекционер, совладелец фирмы Браун, собирает исключительно фарфоровые шахматы. Есть коллекционеры, собирающие только деревянные фигуры. Но самые ценные коллекции — из кости.

— Попасть в коллекции известных людей, безусловно, приятно и престижно. Но, наверное, не менее приятно и престижно, посвятить свою работу кому-то из известных современников?
— Существует длительная историческая традиция в подарках такого рода. Комплект шахмат высокого художественного и профессионально-технического уровня, исполненный из кости мамонта, ценен не только как предмет искусства, но и как уникальное изделие, которое  может быть преподнесено в виде подарка человеку с очень высоким социальным (политическим и/или финансовым) статусом. Смысл таких подарков уже не в их утилитарности, стоимости или возможности практического применения, а в их неповторимости и запоминаемости.
32 фигуры, стоящие на доске или специальном шахматном столике, являются не только украшением пространства, интерьера – это определенный символ принадлежности хозяина к интеллектуальной среде, а также к среде игроков, то есть людей действия. Кроме того, что в них просто можно играть, шахматы являются социально образующим фактором. Наконец, шахматы, как набор фигур, могут отражать самые разнообразные темы, начиная от классического токарного Стаунтона, бюстов императоров и заканчивая темой животных или охоты. Тема может подбираться в соответствии со вкусами и пристрастиями высокого лица, которому будет преподнесен такой подарок.
У меня появилась идея создать шахматы 21 века. История создания шахматного дизайна берет свое начало в 1849 г., когда образец шахматного дизайна Стаунтон был впервые выставлен на продажу компанией Джона Джакуеса из Лондона. Права на этот дизайн были выкуплены Натаниелем Куком, дизайн был назван в честь Говарда Стаунтона, который на тот момент был провозглашен чемпионом мира. Интересен тот факт, что в истории шахмат имя Стаунтона сохранило свою известность в большей степени благодаря дизайну, названному его именем, нежели его мастерству игры в шахматы.
И с этого времени этот дизайн стал классикой. Стоунтон посвящался Фишеру, Ласкеру и другим чемпионам. Затем эти традиции были утрачены, возможно, из-за отсутствия мастеров, которые могли бы воплотить в своем дизайне новые идеи, придерживаясь традиций. Я предложил проект, посвященный Каспарову — не получилось. Пошел в посольство Китая и предложил  дизайн, посвященный китайской чемпионке Кси Джун. Выбор был не случаен: никогда прежде шахматный дизайн не был посвящен женщине, а также никогда не был посвящен представителю Азиатской страны. Получилось. Шахматы вручил в Китае, лично. А когда в Англии проходил матч Каспарова с Крамником, я вернулся к идее дизайна Каспарова. После обсуждения мне сказали, что тогда должен существовать и дизайн Крамника. Я сделал оба дизайна.
В Англии очень развита тема цветов и там ежегодно проходит «Челси флауэр шоу» (Chelsea Flower Show), на котором обязательно присутствует Королева. Я создал цветочный дизайн. И предложил этот дизайн во время открытия матча подарить королеве. Все согласовывалось через посольства. Когда я уже привез шахматы в Лондон, за 2 дня до начала матча из канцелярии королевы приходит сообщение: «Королева имеет право принимать подарки от лиц, которых она знает лично или через дипломатические каналы». Переиграть ситуацию невозможно, машина запущена, и хотя королеве лично шахматы подарить не удалось, церемония прошла истинно по — королевски.
Открывается матч и первое, что произносит лорд: «Сегодня у нас в гостях известный российский скульптор Олег Райкис. Он привез нам свой уникальный цветочный дизайн, посвященный королеве». Лорд демонстрирует его, все аплодируют. Каспаров не понимает, кто тут главный... Лорд продолжает: «А также он имеет честь вручить дизайны, посвященные Гарику Каспарову и Владимиру Крамнику». Под шквал аплодисментов я выношу дары, и только после этого начинается сам матч.
— Круто! А в чем фишка дизайна Каспарова?
— Так как дизайн Стоунтона был создан в 18 веке, он соответствовал интерьеру своего времени. У нас другие квартиры, мебель и, вообще, другой стиль и темп жизни. Я так изменил форму, чтобы она соответствовала времени Каспарова. Исторически все шахматные дизайны посвящались действующим чемпионам мира. На тот момент это были Гарри Каспаров среди мужчин и Кси Джун среди женщин, и хотя у шахмат нет портретного сходства, этот дизайн посвящен именно им, потому что именно с ними в дальнейшем будет ассоциироваться современная шахматная эпоха. Но если вас так интересуют детали, то на конях дизайна Каспарова 13 завитков, ведь он стал именно 13 чемпионом мира...
— Подведем итоги? Что в вашей жизни имело определяющее значение? Характер? Случай? Удача? Талант? Судьба?
— Я режу шахматы с 1990 года, именно режу — как бы кровожадно это не воспринималось на слух. С 1995 года — я член союза художников России и член Международного художественного фонда, куда был принят по рекомендации Михаила Шемякина, естественно, — член международной организации коллекционеров шахмат.
Можно обладать массой достоинств, но одним из самых фундаментальных качеств я считаю волю, потому что все остальные становятся бессмысленными при отсутствии оной. Если говорить о моем труде, то воля просто необходима, у меня очень тяжелая физическая работа. Когда я делаю шахматы, я сотворяю нечто материальное, это и есть материализация моей воли. Если для многих воля абстрактна, то моя материальна  — ее можно и увидеть и даже потрогать. У Наполеона материализация воли — его победы, а у меня — мои скульптуры, и это тоже, хоть и маленькие, но победы. И к слову сказать, я сейчас работаю над комплектом «Наполеон – версус Веллингтон».

Автор: Дина Радбель.