Владимир Алеников. «Война Принцессы»

«Никто их не останавливал, когда они шли по улице. Все боялись»

Слухи о смерти детского кино в России возникают снова и снова, но всякий раз они оказываются по марктвеновски преувеличенными. Другое дело лишенному коммерческой привлекательности этому виду кинематографа выживать в эпоху рынка не просто. Прежде всего кино — искусство дорогостоящее, а детское кино особенно безнадежно в плане возврата потраченных средств, и найти деньги на производство детского фильма — проблема особенная (лишь в самое последнее время наметились позитивные изменения — госсубсидии на детское кино увеличились). Таким образом, не приходится удивляться сложной истории создания новинки осеннего киносезона нынешнего года, фильма ветерана детского кино Владимира Аленикова «Война Принцессы». Картина была почти готова уже в 2000 году, однако частному лицу, далекому от кинематографической профессии, согласившемуся выделить средства на фильм, результат не понравился. Инвестор, без согласия режиссера (не просто постановщика картины, но и автора всего замысла) пригласил других кинематографистов, которые использовали из готового чернового варианта фильма добрую половину материала, а вторую половину добавили из материалов собственных досъёмок. Все это было столь энергично «взболтано» на монтажном столе, что на выходе получился совершенно другой продукт крайне сомнительного качества. При этом вопреки желанию режиссёра и его соавтора Дениса Родимина их фамилии были оставлены в титрах. Ныне режиссер, который не хочет, чтобы его ассоциировали с этим творением, судится с компанией Вконтакте, чтобы извлечь из Интернета файлы с этой странной «овечкой Долли», порочащей его деловую и творческую репутацию. Прошло немало лет, прежде чем Владимир Алеников сумел выкупить права на отснятый материал. Еще некоторое время ушло не просто на превращение черновика в чистовик, но на формирование обновленной редакции фильма, поэтому лишь теперь замысел финишировал. В работе над картиной принял участие Международный благотворительный фонд «Bright Future International» («Светлое будущее»), который помогает обездоленным детям во многих странах мира, в том числе и в России.

Непростая история «Войны Принцессы» и потому не вызывает удивления, что это фильм особенный. Это новая интерпретация бессмертной шекспировской трагедии «Ромео и Джульетта» с учетом художественных уроков знаменитого драматического мюзикла «Вестсайдская история». То есть противоборствующие рода Монтекки и Капулетти преобразованы здесь в две подростковые банды, враждующие по этническому признаку. И действие происходит уже не в далекой Америке, а у нас. При этом по сравнению с «Вестсайдской историей» юные правонарушители помолодели. Большинству героев картины по 11-13 лет. И герои эти куда злее и агрессивнее, нежели банды «Ракет» и «Акул» из «Вестсайдской истории».

Несколько слов о сюжете. Действие фильма происходит в начале девяностых годов. Место действия — вымышленный подмосковный городок Росрентген. В городе противоборствуют две банды, — местные «Рентгены» и приезжие, в основном армяне, — «Абреки». «Абрек» Карен и Юлька, по кличке Принцесса из банды «Рентгенов», полюбят друг друга.

Фильм «Война Принцессы» хотя и обращен в первую очередь к подростковой аудитории, не просто с интересом смотрится взрослыми, но подвигает их на многочисленные споры. Чему был свидетелем автор этих строк, посетивший одну из премьер фильма, что были проведены в рамках ХХХV-го Московского международного кинофестиваля. Недаром известный отечественный специалист в области воспитания подрастающего поколения, Заслуженный учитель России, доктор педагогических наук Евгений Ямбург сопоставил картину с легендарным фильмом Ролана Быкова «Чучело». Фильмом, который столь взбудоражил взрослую аудиторию, как, наверное, ни одно другое отечественное экранное произведение для детей. Поскольку «Чучело» заставляло усомниться в аксиоме того, еще доперестроечного времени, что у советских детей счастливое детство. Сейчас-то мы знаем, что детство, оно у разных детей разное. Но не любим, когда нас ударяют, что называется, мордой об стол, и показывают, насколько оно может быть разное. Насколько не только взрослые, но и беззащитные, еще только вступающие в этот мир, «цветы жизни» — дети, являются заложниками непростых реалий нынешнего, исполненного трагических противоречий, времени.

«Война Принцессы» — фильм о ксенофобии, и разумеется обращение к такой острой проблеме тоже повод для многих споров. Тем более, что речь идет не о ставшей привычной ксенофобии взрослых, а о том, какие формы принимает этот социальный недуг среди детей.

Споры неизбежны еще и потому, что дети — наше будущее. И если оно, наше будущее, будет нюхать клей (есть такая сцена в фильме Аленикова), то мы все-таки сделаем (вспомним знаменитый парафраз советских времен, рожденный от изречения «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью») «Кафку былью». Воплотим в реальность иные из мрачных фантазий авторов антиутопий.

О фильме мы решили поговорить с его автором. Вкратце расскажем о творческом пути постановщика, сделав упор на работах для детей. Заслуженный деятель искусств РФ Владимир Михайлович Алеников родился в 1948 году. Окончил режиссерский факультет Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии. В 1973 году, вне системы официального кинопроизводства, создал свой первый фильм, короткометражку «Сад». В 70-е годы писал и публиковал рассказы для детей, работал в детском киножурнале «Ералаш», сняв в нем около 30 сюжетов. Ставил спектакли по своим пьесам. Широкую известность принесла созданная для телевидения дилогия для юных зрителей «Приключения Петрова и Васечкина. Обыкновенные и невероятные» (1983) — «Каникулы Петрова и Васечкина. Обыкновенные и невероятные» (1984). В 1998-2000 годах Алеников являлся председателем Комитета по детскому и юношескому кино Союза кинематографистов России. Он автор таких известных фильмов, как «Жил-был настройщик» (1979), «Нужные люди» (1986), «Биндюжник и Король» (1989), «Феофания, рисующая смерть» (США, 1991), «Короли российского сыска» (1997), «Пистолет (с 6 до 7.30 вечера)» (США, 2003), «Улыбка Бога, или чисто одесская история» (2008). Параллельно с деятельностью кинодраматурга и режиссера-постановщика активно работает как преподаватель кинорежиссуры (в том числе в течение ряда лет был профессором киношколы Лос-Анджелесского университета) и автор художественной прозы. Среди опубликованных книг и ряд книг для детей.

— Мой фильм «Война Принцессы» это фильм о детях, лишенных детства. Мои герои как бы проскочили период детства и сразу погрузились во взрослую жизнь. Они вынуждены как взрослые страдать, любить, убивать, умирать. Это отчаянный призыв к взрослым: посмотрите, что вы делаете со своими детьми. Для примера, мальчик Толя Пономарев, который играл одного из героев,чье прозвище Кулёк. В момент создания фильма ему было всего 10 лет. Я увидел его на ВДНХ, где он помогал матери, которая занималась продажей каких-то третьесортных продуктов. Мальчик, как выяснилось после переговоров и проб, оказался незаурядным, и был утвержден на роль. Толя жил в нескольких десятках километрах от Москвы. В жутком, совершенно разваленном деревянном сельском домике. Раз в две недели его посещала там бабушка. А так он жил один и ездил ко мне в Москву на пробы, а потом на учебу (все утверждённые юные исполнители перед съемками в подготовительный период учились у меня и у моих товарищей азам актерского мастерства), на электричке каждый день. Самостоятельно. И вечером также, в одиночку, возвращался.

— В своих интервью вы подчеркиваете, что моральный посыл «Войны Принцессы» имеет общемировой, международный характер. Насколько мне известно, замысел фильма возник в начале 90-х годов, когда вы жили и работали в США...

— Да. Я жил тогда в Лос-Анджелесе, преподавал режиссуру в Лос-Анджелесском университете, готовился к новой картине. Однажды на меня большое впечатление произвело телевизионное интервью мальчика, по виду лет десяти. Он рассказывал о своей подростковой банде. Когда его спросили: «Сколько человек вы убили?» он ответил: «Мы не считаем». И еще такой был побудительный мотив. Хотя мы жили в благополучном районе Лос-Анджелеса, произошел следующий случай. Подстрелили одноклассника моей дочери-подростка. Он стоял на автобусной остановке, ждал автобуса. Мимо проехал легковой автомобиль, из которого велась беспорядочная стрельба. Одноклассник моей дочери был ранен. Он остался инвалидом. В машине сидели подростки из другого района. За пределами некой условной границы для них шла уже «вражеская территория». Отсюда и подобные рейды со стрельбой. И нужно учесть, что если для нашего благополучного района произошедшее было не очень характерно, в других, не столь благополучных местах, подобное случалось гораздо чаще. Еще, помнится, я однажды ехал по Голливудскому бульвару, увидел высотное здание, на котором висел исполинский, метров в 30-40 плакат, что составляло половину постройки. На плакате был изображен мальчик лет 10, который целится в тебя из пистолета. И было написано: «Остановите детскую преступность!». Все это меня всколыхнуло. Я понял, что я должен что-то сделать на эту тему. Как ни пафосно это прозвучит, — есть такая расхожая фраза «Не могу молчать!», — так вот, это как раз тот случай. Детская преступность, это ведь везде, это происходит и у нас, и далеко за пределами нашей страны. Приступая к написанию первых набросков сценария, я подумал, что взглянуть на это нужно сквозь призму: дети, живущие взрослой жизнью. Точнее, дети, вынужденные жить взрослой жизнью. Этот необычный взгляд на проблему, как мне кажется, правильный. Тема ксенофобии тоже появилась в первом варианте замысла. Первоначально у меня противоборствовали банда чернокожих подростков и банда приезжих, в которой были корейцы и мексиканцы. Ромео в первых набросках сценария был у меня корейский мальчик, Джульетта — чернокожая девочка. В Соединенных Штатах все черновыми набросками сценария и ограничилось. Я понял, что должен реализовать замысел в родной стране.

— Мне очень нравится мюзикл «Вестсайдская история» и особенно его экранизация, созданная в 1961 году. В нем впервые шекспировская трагедия была трактована таким же образом, как и в вашем фильме. В печатных отзывах его называют римейком «Вестсайдской истории». Правомерна ли такая точка зрения?

— Это не римейк «Вестсайдской истории», но определенные параллели есть. Основная параллель в том, что как в «Вестсайдской истории» есть враждующие по национальному признаку подростковые банды — «Ракеты» и «Акулы», так и у меня «Рентгены» и «Абреки». Есть сходный эпизод, когда моя главная героиня во имя того, чтобы предупредить возлюбленного о грозящей ему опасности, отправляется в стан врага. (В «Вестсайдской истории» тот же поступок совершает лучшая подруга главной героини по ее просьбе — И.Ф.). Вообще фильм «Вестсайдская история» вошел в мою жизнь очень давно. В 1967 году, когда фильм был у нас еще не куплен. Я тогда учился на 1 курсе режиссерского факультета ЛГИТМиКа. Наша мастерская была смешанной, — актерско-режиссерской. Поэтому я пробовался как исполнитель одной из ролей — члена банды «Ракеты» по кличке Малыш Джон, в спектакль «Вестсайдская история», делавшийся силами студентов ЛГИТМиКа, и поставленный в Учебном театре этого института. Это была одна из первых постановок «Вестсайдской истории» в СССР. Она произвела фурор в тогдашнем Ленинграде. Правда выйти на сцену в упомянутой роли мне было не суждено: актерство не моя стихия. Но я репетировал, и еще исполнял различные поручения по спектаклю студентов четвертого курса (не мы, первокурсники, а опытные четверокурсники создавали спектакль). Что бы мы все понимали, что делаем, Георгий Александрович Товстоногов, автор спектакля (он же — заведующий кафедрой режиссуры) организовал для нас закрытый просмотр картины. Помнится, показанная копия была даже не цветной, а черно-белой. Как бы то ни было, увиденное мне чрезвычайно понравилось. Это одно из самых ярких кинематографических впечатлений моей молодости. Фильм вошел в мою душу, оказал на меня очень большое влияние. Что касается исходного сценического мюзикла, то я очень долго мечтал поставить его на театральной сцене. Но не сложилось.

В середине 90-х годов Владимир Алеников вернулся из США в Россию. Вскоре он вплотную приступил к реализации проекта своей картины на российском материале. Слишком многое именно из российской действительности давало для нее почву. В 2000 году картина вчерне была готова. Однако, как уже говорилось, выйти на экраны тогда фильму было не суждено. Но как выразился, вслед за Михаилом Булгаковым, режиссер на пресс-конференции по поводу премьерных показов фильма на ХХХV-ом Московском международном кинофестивале, «рукописи не горят». Спустя годы картина, несмотря на препятствия, завершена производством.

— Я считаю, что актуальность и важность моего фильма не только не улетучилась, за то время, что он пробивался к жизни, а наоборот, выросла. Может быть, это кто-то сверху распорядился так, чтобы фильм именно сейчас был готов и именно сейчас появился.

В разговоре выяснилось, что Владимир Михайлович хорошо знаком не только с положительными рецензиями на фильм, но и с отрицательными тоже. В одной из рецензий в Интернете рецензент назвал «Войну Принцессы» трэшем.

— Обозвать трэшем можно все что угодно. Фильмы Тарантино, например, которые, по сути дела, перевернули сегодняшние представления о кинематографе, многие называли трэшем. Это очень легко приклеить ярлык и отмахнуться. Естественно всегда будут недовольные. Люди, которые поверхностным образом воспринимают мой фильм, скажут: «Это трэш». Или выскажутся в таком духе- «О, там дети с пистолетами, это смотреть нельзя». Или: «Там дети нюхают клей, это ужас». Все же зависит от контекста. Все зависит от того, для чего делается та или иная сцена. С каким авторским отношением. Одно из достоинств моей картины то, что несмотря на жестокость происходящего, она все равно очень добрая. Это главное. Еще перед премьерой на Московском кинофестивале я показывал фильм на юношескую аудиторию и видел реакцию. Показывал не только в Москве. Был, например, просмотр в Самаре. Огромный зал, битком набитый подростками. И когда фильм кончился, эти мальчики и девочки вскакивали с мест. Перебивая друг друга, со сжатым от волнения горлом и слезами на глазах, они пытались рассказать что-то из своей жизни. Говорили о том, как важно было им увидеть этот фильм. Фильм берет за душу. В этом я убеждался и показывая фильм взрослой аудитории. Вспоминаю, как после одного из просмотров ко мне подбежали несколько женщин, которые наперебой стали говорить о том, что увиденное — точь-в-точь об их детях.

— В съемочной группе фильма целый ряд участников, которые ныне стали признанными мастерами в своих областях искусства. Так, среди исполнителей ролей у вас Наталья Ионова, Лянка Грыу, Артур Смольянинов. Эти будущие звезды были на момент создания фильма подростками. Ионова, будущая Глюк¢Оза успела к тому моменту сняться лишь в нескольких сюжетах «Ералаша». Благодаря «Ералашу» вы ее и приметили?

— Я эти «Ералаши» не видел. Актерские пробы шли на Киностудии им. Горького, и моя второй режиссер Светлана Рималис, которая всю жизнь работала на этой киностудии, выбрала для меня всех подходящих, зарегистрированных в актерском отделе, детей. Так Наташа попала в орбиту моего внимания. Она была вызвана на пробы, и очень мне понравилась. Кстати сказать, Наташа не только сыграла Тину из банды «Рентгенов», но и обогатила музыкальную ткань картины. В отличие от «Вестсайдской истории» у меня отнюдь не мюзикл, но несколько песен эмоционально резонирующих с происходящим, в фильме звучат. Наташа все время носила с собой магнитофончик и слушала его. Я спросил ее: «Что ты слушаешь?» «Как, вы не знаете?!» — ответила она. — «Это Ира Ежова. Вы должны это послушать. Это потрясающе!» И я послушал эти дворовые песенки в исполнении Ежовой, и у меня возникла идея использовать одну из них в картине. И таким образом песня Ежовой «Увези меня за море, милый» попала в фильм.

Артур Смольянинов мне понравился в фильме «Кто, если не мы» Валерия Приемыхова. Вспоминается такая деталь. Артур написал мне очень длинную объяснительную, где он рассказывал о прошлом, в частности о своих приводах в милицию, и брал обязательства, писал о том, как он обязуется вести себя на моей картине. И Наташа, кстати, была не простым подростком. С ней тоже было не легко.

Не помню, где я в первый раз увидел Лянку, кажется в «Маленькой принцессе» Владимира Грамматикова. Во всяком случае, мне понравилась эта девочка, и я попросил ее разыскать. Помнится мама Лянки очень долго сомневалась, позволить ли дочери принять участие в таком необычном проекте. Ведь ей предстояло сыграть очень драматическую роль. По ходу действия ее героиня чуть не убивает своего отчима. Мама очень боялась, как это отразится на Лянке. Я с мамой подолгу разговаривал, подробно объяснял, что и как я собираюсь сделать. Убедить ее было не просто. В конце концов, все сложилось. Маму результат удовлетворил.

В целом же я не стремился задействовать в фильме тех детей, у которых уже есть какой-то актерский опыт. Скорее наоборот. Дело в том, что у уже снимавшихся детей могут наличествовать какие-то актерские штампы, и их очень нелегко заставить от них отказаться. Я предпочитаю работать с детьми «с чистого листа». Перед съемками они проходят у меня своего рода актерскую школу. Я там преподаю, мои друзья там преподают. У детей идут такие дисциплины, как актерское мастерство, пластика, вокал, движение и т.д. И этюды на тему фильма и их персонажей.

— Среди других будущих известных кинематографистов, принявших участие в вашем фильме, — сценарист Денис Родимин, автор сценария очень популярного фильма «Бумер» и оператор Максим Осадчий, в активе которого, помимо прочих известных картин, постановочно сложные фильмы режиссера Федора Бондарчука «Девятая рота», дилогия «Обитаемый остров», «Сталинград»...

— Однажды я увидел музыкальные видеоклипы, которые меня чрезвычайно впечатлили. Я стал выяснять, кто их снял. И таким образом вышел на Максима Осадчего. Я предложил ему работу на «Войне Принцессы» и убедил его взяться за нее. Максим прекрасно справился со всеми теми непростыми задачами, которые я ставил перед ним. Так, ему пришлось работать с камерой, оснащенной системой «Стэдикам», которой тогда в России мало кто пользовался. Снимать сцены со сложным внутрикадровым монтажом. Когда съемки были окончены, на прощальном банкете Максим встал и сказал, что он прошел замечательную школу и очень благодарен за нее.

— Денис Родимин, насколько я знаю, у вас дебютировал в профессиональном кинематографе...

— Да. В какой-то момент при написании сценария я понял, что не могу написать подростковые диалоги. Потому, что я не владею этим языком. Я уже в другом возрасте. Мне нужен кто-то, кто в этом разбирается. Я поехал во ВГИК, и спросил на кафедре кинодраматургии, кто у них самый способный студент. И мне, по моему, Юрий Арабов, рекомендовал Родимина. Денис не только работал со мной над сценарием, он был и моим ассистентом на картине. Более того, я ему поручил снимать документальный фильм о том, как снимается «Война Принцессы». Лежит куча материала несмонтированного. Из него можно сделать «фильм о фильме». Помнится, снимая то кино, Денис даже устраивал провокации на улицах. Он приводил наших детей в облике их персонажей в людные места, и от них все шарахались. Но никто их не останавливал, когда они шли по улице. Все боялись. Я тогда еще сказал Денису: «Помяни мое слово, ты будешь режиссером». И он стал режиссером. (На сегодняшний день кинодраматург Денис Родимин поставил два игровых полнометражных фильма «Бес» и «Чужая мать» — И.Ф.).

— На Московский международный кинофестиваль нынешнего года поддержать премьерные показы вашего фильма приехал очень популярный у молодежи американский актер Марк Дакаскос. Несколько слов о заинтриговавшем многих журналистов на кинофестивале участии Дакаскоса в продвижении проекта.

— История проста. Когда фильм был готов, я съездил в Соединенные Штаты, и показал картину в очень узком кругу в Лос-Анджелесе. Один из голливудских продюсеров, который был на просмотре, позвал Марка. Марк посмотрел фильм, и он ему очень понравился. Он сказал, что хотел бы всячески поддержать картину, спросил, что можно для этого сделать. И когда я узнал, что фильм будет представлен на Московском кинофестивале, я сообщил об этом Дакаскосу. Марк приехал, и побывал на всех трех показах «Войны Принцессы» на ММКФ: показе в Театре-студии киноактера для прессы, официальном показе в рамках программы «Гала-премьеры» в кинотеатре «Октябрь», и на премьере в рамках проводящегося в Доме кино цикла российских программ кинофестиваля. На премьере в Доме кино Марк разыграл на сцене целый актерский этюд. Этюд отображал одну особенность моего фильма. В нем я снимал длинные эпизоды одним кадром, в реальном времени, без последующего применения средств монтажа. Предваряя этюд, Дакаскос сказал, что в современных фильмах все делается на достаточно коротком монтаже, и он впервые за долгое время увидел фильм, где очень серьезные, большие сцены построены на одном кадре со сложнейшим внутрикадровым монтажом. И это дает актерам возможность себя реализовать. Затем Марк и показал этюд о том, как это происходит в нашей картине.

Что касается длинных эпизодов, снятых одним куском, то я большой поклонник такого метода. Мой американский фильм «Пистолет (с 6 до 7.30 вечера)» целиком построен на внутрикадровом монтаже. Там всего 15 кадров со сложнейшим внутрикадровым монтажом, хотя в обычном фильме примерно полторы тысячи кадров. В «Войне Принцессы» монтажных кусков побольше, чем в «Пистолете», но не намного. К данному методу я пришел еще лет тридцать назад, работая над «Петровым и Васечкиным». Меня даже однажды несправедливо упрекнули в печати: «Алеников даже „восьмерки“ не может снять». «Восьмерка» означает следующее. Идет диалог. В начале снимается один персонаж через плечо другого персонажа. Затем второй персонаж снимается через плечо первого. И так далее. Потом, при монтаже, из множества фрагментов получается целое. И так снимается 99 процентов диалогов. Я же от «восьмерки» отказался как от крайне примитивного способа съёмки. Я искал совершенно другой язык. Дроблению на мелкие монтажные куски я предпочел внутрикадровый монтаж. Но это очень трудно для актеров, требует от них максимальной концентрации. Они должны не просто помнить свои роли, не просто помнить, в каком образе они сейчас существуют, они еще должны точно помнить каждое свое движение, точно помнить, откуда сейчас подлетит камера, и так далее. Вспоминаю, как на моем фильме «Улыбка Бога или Чисто одесская история» очень известные актеры мучились с этим чрезвычайно. А тут, в «Войне Принцессы» неискушенные актеры-дети. Приходилось, что называется, «брать дублем». Так, одна из сцен потребовала аж 38 дублей. Были и другие сцены, связанные с очень большим количеством дублей. Но зато, если эпизод, снятый таким образом, получается, это дорогого стоит. Ведь что такое склейка? Это игра со временем. Время можно спрессовать, время можно растянуть. А нет склейки, — на экране проходит столько же времени, сколько в зале. И зритель подсознательно это чувствует. Чувствует, что это правда, что его не обманывают. Что на экране проходит то же самое время. И от этого начинает испытывать особое доверие к тому, что происходит на экране.

— Ваша дочь Анастасия Ален сыграла в «Войне Принцессы» очень нетривиального персонажа. Участницу банды «Рентгены» с замашками террористки, обуреваемую страстью к взрывчатым веществам. Недаром ей дали кличку Граната...

— Я решил, что среди моих героев должен быть персонаж абсолютно «безбашенный», девочка с какой-то «сумасшедшинкой». Вместе с тем, это указание на ту неблаговидную роль, которую играет экранное насилие в жизни детей. Так, Граната заявляет: «Я вот тут фильм смотрела по телевизору, там один мужик посылал бомбы по почте, и всех четко мочило. Вот и я хочу, давайте такое же устроим». Эту роль я писал специально для дочери. Мне было интересно поставить перед ней такую задачу, тем более, что по жизни у нее ничего похожего не было. И дочери было интересно сыграть такую роль. В отличие от многих других исполнителей в «Войне Принцессы», моя дочь к тому моменту не была новичком в кино. В ее активе уже была большая роль в телесериале «Короли российского сыска», где она сыграла внучку главного героя, реального знаменитого сыщика дореволюционной России, Аркадия Кошко, которого играл Армен Джигарханян. К слову сказать, впервые дочь появилась на экране также в сцене с Джигарханяном, в полугодовалом возрасте, в эпизоде фильма «Биндюжник и Король».

— Как вы подобрали исполнителей главных ролей, Екатерину Черепухину и Арама Геворкяна, у которых еще не было актерского опыта?

— Отбор был непростым. Я тогда преподавал, и мои студенты все были разосланы по городу в поисках детей. Потом отобранные дети приезжали ко мне на студию, и я с ними разговаривал. Учитывал при этом не только наличие актерских задатков, но и много других факторов. В Кате мне прежде всего понравилось то, что в ней чувствовался сильный характер. Это было очень важно. Что касается главного героя, то когда было решено, что это должен быть армянский мальчик, то мои помощники стали обходить те школы в Москве, где учились армянские дети. И довольно много этих детей ко мне приезжало, пока не был выбран Арам Геворкян.

В своих интервью Владимир Михайлович не устает повторять, что его антиксенофобская кинопритча и вместе с тем фильм–размышление о современном детстве должен быть увиден широким зрителем, это может улучшить нравственный климат в стране. Понимаю, что возможен вопрос: но ведь фильм не новый, работа над ним началась более 10 лет назад. Однако, проблемы, поставленные в фильме, вечные, над ними бьется человечество тысячелетиями. На этом фоне упомянутый временной интервал — ничто. Лично меня, напротив, интригуют кинематографические «новости из прошлого». Фильмы, которые словно росток сквозь асфальт, несмотря ни на что, пробились к жизни. И удручает то обстоятельство, что полка, непременный атрибут советского времени, осталась и в постсоветское. Как у человека родом из советских времен, у меня, наверное, на всю жизнь останется обостренный интерес к полочному, запретному кино. Два года назад у меня была лекция в Театральном музее им. А. А. Бахрушина, посвященная 50-летию фильма «Вестсайдская история». Мне было интересно среди прочих фрагментов, отображающих влияние упомянутого классического экранного произведения на последующий кинематограф, показать фрагмент и из фильма «Война Принцессы», коль скоро печатные отзывы обе эти картины связывали. Я потратил немало времени, и так и эдак экспериментируя с поисковиками в Интернете, в надежде найти хотя бы какой-нибудь отрывок из фильма. Но все было тщетно. Я обратился к режиссеру с просьбой предоставить отрывок из картины, наиболее созвучный «Вестсайдской истории». Он передал мне диск с полной черновой версией фильма. Хорошо помню свое волнение, когда я приступал к просмотру картины. Вспомнилось из советского времени такое понятие, как « сладость эапретного плода», эмоции испытанные в далеком прошлом, когда ты, сидя в зале, скажем, Госкино СССР, вместе с горсткою других «посвященных» эксклюзивно знакомился с каким-нибудь «потаенным» кино. Но ведь и в самом деле, «рукописи не горят». Фильм рисковал так и остаться архивной диковинкой, а то и погибнуть (немало полочных картин утрачено навсегда). Но, к счастью, этого не случилось, картина ныне на пороге обретения зрительской судьбы. И, кстати, несмотря на полочную задержку, родившемуся недавно фильму уже присуждены два весомых кинематографических приза. Это один из призов 10-го Международного кинофестиваля «Золотой абрикос » в Ереване (обращает на себя внимание формулировка приза: «За реалистичность отражения остросоциальных проблем современности»). И Приз кинопрессы 11-го Открытого Российского фестиваля кино и театра «Амурская осень».