Протестантизм — сегодня. Что это такое, как разобраться?

Российские протестанты: Реформация против Революции

Знакомьтесь, пастор Михаил Дубровский, руководитель отдела богословия Российского объединенного союза христиан веры евангельской (РОСХВЕ), отец 6-рых детей. С пастором Михаилом я встретился в зале кинотеатра «Колизей» в Петербурге (и почему это протестанты так любят всевозможные ДК и кинотеатры?) Впервые мы познакомились на одном из христианских летних институтов, проходивших в Подмосковье. На фоне других участников (в основном приехавших отдохнуть и потусоваться православных и католических интеллектуалов) Михаил выделялся особой такой основательностью, четкой, выстроенной позицией по большинству вопросов и цепкой привязкой к реальности. Сразу видно, что перед тобой человек лидерского склада с проповеднической хваткой.

— Михаил, современному человеку очень трудно разобраться в множестве непохожих друг на друга течений в протестантизме. Скажем, англикане и адвентисты отличаются между собой больше, чем католики и православные, но все равно их объединяют под одной вывеской. Что такое протестантизм сегодня?

— Чтобы понять, что такое протестантизм сегодня, нужно вспомнить, как он появился и почему. Весь пафос протестантизма в том, что каждый человек призван иметь личные отношения с Богом — без посредников. Что Слово Бога обращено к сердцу и разуму каждого из людей, и это послание не должно быть зажато в рамки «единственно верного» толкования. Задумаемся: даже мы к разным людям обращаемся по-разному! Тем более Бог, который знает наши сердца! С этой перспективы разнообразие деноминаций выглядит, скорее, как богатство, чем как трагедия Церкви. Трагедия — не в наших отличиях, а в нашей вражде, в неумении увидеть брата или сестру в том, кто отличается от меня цветом кожи, языком или способом поклонения Богу.

Протестантизм сегодня — это совершенно разные по форме общины, но наши различия помогают нам прийти с Евангелием к совершенно разным людям.

— А в чем особенность русских протестантов?

— Говоря о нашем протестантизме, или, конкретнее, о российском евангельском движении, я бы отметил, что оно переживает очень интересный период. Есть две заметные тенденции, которые задают формат дальнейшего развития. Одна — стремление подстроиться под православие, создать этакий вариант то ли модернового православия, то ли традиционного протестантизма. С моей точки зрения, абсолютно тупиковый вариант, поскольку любая копия всегда хуже оригинала. Вторая тенденция обусловлена пониманием, что евангельское движение несет в себе важное послание для нашего народа: послание об ином образе жизни, ином способе поклонения Богу, иной Церкви. И, в конечном счете, иной России. Страны, где человек не приносится в жертву системе: неважно, религиозной или государственной. Страны, которая своим величайшим богатством считает не нефть и не ракеты, а своих граждан. Страны, в которой хочется жить, рожать и растить детей. Мужество думать о такой Церкви, которая сможет положить духовное основание для такой России — это подлинный вызов современному российскому евангельскому движению. Мы этот вызов воспринимаем всерьез и стараемся делать, что в наших силах, чтобы найти на него евангельский ответ.

— О, немного пафосно... Давайте поговорим предметно — признание каких догматов делает человека в Ваших глазах христианином? Вера в троичность Бога, признание божественности Христа...

— Для меня самым важным является опыт личной встречи человека со Христом.

— Нет, ну я имею ввиду некий минимум теоретических положений, которые человек должен разделять, чтобы...

— Я Вас услышал, но, повторюсь, что сначала Опыт Встречи, а уже потом все остальное. Если человек встретил Христа, это же видно по его глазам, образу мыслей...

— Да... А у Вас есть богословское или философское образование?

— Первое образование у меня инженерное, я закончил Военно-космическую академию им. А. Ф. Можайского в Петербурге (тогда еще в Ленинграде). Эта подготовка дала мне очень много, в частности — навык постоянно заниматься самообразованием. Богословское образование получил в Москве, в Евроазиатской богословской семинарии. И продолжаю учиться, читая книги, посещая интересные лекции, семинары, участвуя в конференциях. Считаю, что в наше быстрое время процесс образования должен быть непрерывным.

— В сфере масс-медиа протестанты представлены сегодня не очень ярко. Например, у Русской Православной Церкви есть диакон Кураев, а у вас кого можно назвать спикером по актуальным вопросам церковной жизни?

— Я бы, наверное, перевел этот вопрос в другую плоскость. Ведь представленность в масс-медиа — далеко не самое главное, к чему должна стремиться Церковь. Конечно, хорошо, если есть и такая возможность — нужно использовать все доступные средства, чтобы проповедовать Евангелие. Но формат и тематика многих передач, на которые приглашают религиозных деятелей, часто далеки от собственно духовных вопросов. Священникам и епископам предлагается говорить о политических и церковных скандалах, высказываться по вопросам, имеющим вторичное отношение к вере. Другими словами, христианам часто навязывается чужая повестка дня и предлагается игра по чужим правилам. Мы работаем над тем, чтобы создавать площадки, на которых и повестку дня, и правила диалога будут задавать представители евангельского сообщества. В СМИ такие попытки пока слабо отражаются. Но, по правде сказать, наши СМИ и по другим, не религиозным темам, редко дают полную картину, редко отражают самые интересные события и позиции.

Потому мы придерживаемся такой позиции: мы готовы к диалогу, готовы делиться тем, что у нас есть, в том числе — делать это через масс-медиа. Но мы не будем прогибаться и идти на компромисс по ключевым позициям только ради того, чтобы оказаться в эфире.

— Да, «в эфире» вас нет... А откуда идет приток молодых прихожан? Известно, кстати, что российские протестанты активно работают в программах по реабилитации наркоманов.

— Лично мы (именно наша община) реабилитацией не занимаемся. Хотя это, действительно, одно из очень сильных направлений в служении многих церквей христиан веры евангельской.В нашу общину молодежь приходит либо через личные отношения, либо через военно-исторический клуб. Есть в нашей церкви парень, который занимается историческим фехтованием, средневековыми танцами и т.п. Он организовал клуб, в котором ребята реконструируют историю средневековой Франции. Некоторые через этот клуб приходят к вере в Христа и в Церковь. В том числе кто-то присоединяется к нашей общине.

— Теперь вопрос о «конвертах» (т. е. о переходе из одной деноминации в другую). К примеру, если баптист переходит к пятидесятникам, это болезненный процесс или обычное дело?

— Даже не знаю, как на этот вопрос отвечать... Кажется, он совсем не про то, что лежит в основе христианства, совсем не затрагивает суть веры. Каким-то средневековьем от него пахнет — той эпохой, когда люди были крепостными, а барин мог их продать, обменять или проиграть в карты... В наших страхах, что кто-то перейдет в другую конфессию, слишком много человеческого и совсем нет того, что от Бога. Христос не боялся, что ученики Его покинут. Иногда даже Сам провоцировал это! Нам же, видимо, иногда кажется, что это — не Его Церковь, а наша. И мы начинаем ревностно защищать то «каноническую территорию», то еще что-то. Вместо того, чтобы просто служить людям, нести им Слово Божье, быть по-настоящему служителями Радости, а результаты доверять Богу. В современном мире люди обязательно будут переходить из одной общины в другую, в том числе — меняя конфессии. Это — нормально. Важно, чтобы мы, в то время, когда можем им послужить, могли открыть им Христа. Об этом и надо думать...

— А как организованы евангелические общины? У вас есть епископы? Они обладают харизматической властью, или же просто занимаются администрированием?

— Единой системы организации нет. Общины организованы очень по-разному. Тут надо помнить, что евангельские христиане различают, что «Дух дышит, где хочет», а структуры управления чаще всего, выбираются из соображений целесообразности и удобства. Ведь в Новом Завете нам не даны какие-то четкие принципы организации и управления в общине. Почитайте Деяния апостолов, Послания, особенно — пастырские послания Павла. Он много говорит об управлении — но как? Апостол обращает внимание не на структуру, правила рукоположения или даже — должностные обязанности лидеров! Он пишет о том, какими качествами должен обладать этот человек, и о том, как эти качества проявляются в повседневной жизни! Короче: если лидерами Церкви будут правильные люди, то Дух Святой сможет действовать в такой Церкви при любой структуре.

Второй, важный для нас, момент. Мы верим и стараемся практиковать всеобщее священство всех верующих. Это — очень большая тема, потому скажу лишь о том, что не только признанные и рукоположенные лидеры церкви являются священниками — по сути, каждый христианин призван к священническому служению в соответствие со своими дарами, и мы стремимся к тому, чтобы этот принцип реализовывался на практике.В евангельском движении есть деноминации, которые придерживаются епископальной структуры, есть сторонники пресвитерианской или конгрегационалистской форм управления. Но при любой структуре служитель — это не просто администратор, лидером церкви должен быть человек, Богом призванный на это служение и наделенный соответствующими способностями, талантом. И его призвание подтверждается как общиной, так и другими служителями, что выражается в его рукоположении. При этом форма подтверждения и сам обряд рукоположения могут отличаться.

— Почему в протестантских храмах такая офисная эстетика, все такое ровное, стерилизованное, Лютер же был не против культуры, изображений, а против злоупотребления в этой сфере...

— Я бы сказал, что эстетика в протестантских храмах бывает очень разная. Прежде всего, разные конфессии формируют разные эстетические традиции. Отличие протестантского богословия от православного и католического и обуславливает отличие и внешних храмовых форм. Приведу пример: в лютеранских храмах на том месте, где у католиков стоял престол со Святыми Дарами, лежит Священное Писание. Такой подход отражает смещение акцента церковной жизни с таинства на проповедь, на центральное место Откровения в христианской вере. И такие примеры можно продолжать.

Однако все эти примеры можно наблюдать, главным образом, на западе. В нашей стране протестанты вынуждены использовать те помещения, какие есть, а не такие, какие хотелось бы. Даже в тех редких случаях, когда община может приобрести или построить здание, основным фактором, определяющим эстетику, становится фактор материальный. Отсюда и минимализм во всем, включая оформление. Я думаю, что по мере развития Евангельского движения в нашей стране будут формироваться и соответствующие архитектурные и эстетические традиции. И они точно будут отличаться как от православных, так и западных протестантских образцов.

— В одном из мест Библии написано: «помни Бога твоего всегда» (Втор. 8, 18). Из этой и других цитат средневековые богословы выводили практики непрерывной молитвы и даже особые дыхательные техники концентрации. Как Вы относитесь к подобным практикам?

— На этот вопрос можно ответить по-разному.

Начнем с того, что такой вариант толкования этого и других подобных отрывков — далеко не единственный. И я бы не стал утверждать, что Моисей, Павел и другие авторы Писания, говоря о непрерывной молитве, имеют в виду именно такие практики.

Второе. Нигде в Библии мы не находим, как именно должна совершаться молитва, в смысле положения тела или других физических аспектов. Мы читаем, о чем следует молиться, с каким сердцем это надо делать, какие при этом должны быть отношения с другими людьми (с женой, с ближним), но ничего не сказано о формах молитв. Даже там, где мы видим примеры молитв («Отче наш», молитвы Павла, псалмы), понятно, что речь не идет о молитвенной формуле. Думаю, это не спроста. Бог не оставил нам канонических правил, как надо молиться, чтобы мы не делали какую бы то ни было форму или формулу священной и единственно верной. Мы свободны молиться так, как нам удобнее, если при этом в наших сердцах происходит то, к чему призывает нас Слово Божье.

И вот с этой точки зрения я могу уже ответить на вопрос о подобных молитвенных практиках. Если они помогают человеку встретиться с Богом, если они благотворно влияют на его отношения с ближними, если, благодаря такой молитве, в его жизни происходят позитивные перемены, значит, он нашел тот способ молитвы, который подходит лично ему. И в этом случае можно только порадоваться за брата! Но важно помнить, что то, что подходит одному, совсем необязательно поможет другому. И уж точно нельзя этого требовать от всех. А потому не стоит ни один из способов молитвы считать единственно верным или даже просто «самым правильным».

— Многих смущает практика говорения на языках. В вашей церкви это распространено?

— — Людей вообще много что смущает... Но если мы — христиане и всерьез относимся к сказанному в Священном Писании, нас не будет смущать практика говорения на иных языках. Такая практика была нормой для апостольских времен — чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать Новый Завет. Это явление было зафиксировано в истории Церкви и позднее, чему есть немало подтверждений. Сто лет назад говорение на иных языках, как и практикованное других духовных даров, стало распространяться повсеместно. Кстати, правильнее говорить именно о проявлении разнообразных духовных даров в целом, а не только о говорении на языках.

— Как Вы относитесь к идее создания христианской партии, о которой давно ведутся разговоры...

— Да, уже существует такая партия 10-ти Заповедей... Вообще, к этой идее я отношусь скептично. Иногда мне говорят: ну, есть же в Германии христианско-демократический союз (ХДС). Да, есть, но, дорогие мои, это ж Германия с ее традициями и особой юридической культурой, а у нас подобное запускать «с нуля» нереально и внесет еще большую путаницу.

— Расскажите о своем пути к Богу.

— К Христу я пришел в результате поиска смысла жизни. У меня этот поиск начался довольно рано — наверное, классе в шестом. Рос в обычной семье советских инженеров, ни одного не только христианина — просто человека религиозного рядом не было. Даже сказать точно не могу, что это вдруг пробудило во мне жажду и неудовлетворенность тем, что я видел вокруг. Искать начал в том, что было доступно — потому с огромным интересом прочитывал учебники по истории и обществоведению, в то время как остальным эти предметы казались ужасно скучными. Потом столкнулся с тем, что материальный мир — далеко не все. Примерно в классе девятом познакомился с восточными единоборствами и связанными с ними «странными явлениями». Так началось мое увлечение разными формами «духовных практик», помноженное на знакомство с философиями Востока и Запада, которое продолжалось довольно долго, наверное, лет 8-9. Последнее, чем я увлекся, была Система Порфирия Иванова. И параллельно я решил познакомиться со священными текстами основных религий — чтобы знать первоисточник. Начал я с Библии, которую купил в Никольском соборе за очень большие деньги. Шел 1989 год, время еще очень относительной, но, все же, уже свободы...

Пару лет я «почитывал» Библию, узнал много полезного и интересного (например, картины в Эрмитаже мне стали намного более понятными). И лишь потом встретился с христианами, которые стали рассказывать мне о смысле того, ради чего пришел Христос. Надо сказать, что их свидетельство меня, скорее, оттолкнуло: меня возмутило, что эта «примитивная религия» претендует на то, что только она знает подлинный путь к Богу! А кроме того, эти христиане утверждали, что все мои заслуги (а я считал себя очень «продвинутым» духовно) ничего не стоят, что я нуждаюсь в покаянии и прощении, как и любой грешник. Все это показалось мне лишенным всякого смысла... но тут за меня взялся Сам Господь.

Бог начал говорить моему сердцу. Конечно, тогда я не знал, Кто это был, просто внутри меня проносились картины моего духовного пути, и я видел, что ни в чем я не могу найти тот смысл, который я предчувствовал. Он был очень рядом, но все время ускользал от меня. И Он сказал: «Ты многим занимался, но не нашел того, что ищешь. Сейчас тебе предлагается еще один путь. Если ты — честный человек, ты должен хотя бы попробовать». И я оказался перед выбором: или отказаться от поисков смысла, либо стать христианином. Второе мне совершенно не нравилось, но первое нравилось еще меньше! И тогда я сказал Богу (я уже знал, что это — Он): «Я попробую. Но если это окажется очередной ерундой, я пойду искать дальше». После этого я произнес молитву, которую слышал от друзей: признал себя грешником и попросил Христа войти в мое сердце. Так я и стал христианином.

Надо сказать, что из восточных учений я научился двум важным вещам, которые очень помогли мне в следовании за Христом: (1) если ты приходишь к Учителю, тебе надо полностью доверить себя ему и (2) при этом нужно отбросить весь прежний багаж и опыт, учиться с нуля. Насколько я понимаю, это и называется посвящением. С тех пор прошло уже больше 20 лет. Христос захватил и увлек меня — неожиданно для меня самого. А поникните того, что значит подлинное ученичество позволило мне научиться жить по вере, в послушании Христу даже тогда, когда мне это было невыгодно или тяжело. И одновременно помогло мне не путать послушание Богу с послушанием людям, пусть даже это — духовные лидеры.

— Насколько я знаю, Ваш отец занимался космонавтикой, запускал «Буран». Вы писали о том, что он буквально жил космосом, и свою страсть он сумел передать и Вам. В чем она заключается, эта страсть?

— Люблю смотреть на небо (улыбается). Как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Небо, особенно звездное небо притягивает и манит. И я вижу в этом двойной смысл: стремление человека к Вечности и Богу — с одной стороны, и стремление освоить космос — с другой. Я не думаю, что Бог создал эту прекрасную Вселенную, чтобы она оставалась пустой. Я верю, человек призван заселить и преобразить не только планету Земля, но и другие миры. Возможно, именно этим мы и займемся в Вечности. В самом деле: кого может увлечь рай, в котором мы ничего не будем делать? А тут — пространство в 14,5 млрд световых лет: поистине — достойная задача для подлинных учеников Творца!