Швейк и то, что после него осталось. Продолжение (часть третья)

— Подавляющее большинство экспонатов было, после смерти мужа, передано вашей мамой в дар Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы в Москве... Несколько слов о вашей матери.

— В интернете я встретил упоминание моей мамы как Галины Семеновны Матко. Но она не Матко, она Богданова. Выйдя замуж за отца, она оставила фамилию первого мужа, Сергея Богданова. Мама была инженером. Более 40 лет она проработала в Министерстве обороны. Умерла она в 2008 году, когда ей было 94 года. Когда умер отец, мать не только передала коллекцию во ВГБИЛ, но и рассказала о его собрании с телеэкрана. Её интервью было тогда показано на одном из центральных телеканалов. Это интервью, оно небольшое, у меня хранится дома в виде видеокассеты.

— Хочется, коль скоро мы заговорили о телевидении, процитировать книжный сборник «Наш Гашек» (о книге шла речь в предисловии Авт.): «Музей Гашека и Швейка был снят в нескольких фильмах. Документальный фильм „Серьезные чудачества“ (авторы сценария И. Бессарабов и З. Гердт, режиссер — И. Бессарабов), демонстрировался в 1963 г. в кинотеатрах Москвы и на Международном кинофестивале в Мар-дель-Плате (Аргентина). Кроме того были сняты два телевизионных фильма „В Московском музее Ярослава Гашека“ (1965 г.) и „Швейк в Москве“ (1965 г.)». Сведения о фильме «Серьезные чудачества», который посвящен целому ряду коллекционеров и, в частности, вашему отцу, есть в интернете. Интригуют телевизионные фильмы, о которых в электронной сети не удалось найти сведений. Тем более, что судя по названиям, они целиком посвящены вашему отцу.

— Прошло много лет. Поэтому ни о первом, ни о втором, ни о третьем фильмах я ничего сейчас сказать не смогу.

— Отталкиваясь от названия «Серьезные чудачества», хочется спросить: можно ли было назвать вашего отца чудаком?

— У Шолохова это есть, в «Поднятой целине». Там говорится, что у каждого человека есть своя «чудачинка».

— Гашек — писатель, работавший в области сатиры и юмора. Насколько ваш отец любил жанр сатиры и юмора в целом?

— Он его обожал. Помимо романа о Швейке очень любил и два других остроумных и смешных романа «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» Ильфа и Петрова. Вообще в библиотеке отца была масса сатирико-юмористических книг. Скажем, книги о Насреддине. Об этом литературном герое было несколько десятков книг. В одних книгах героя звали Ходжа Насреддин, в других — Молла Насреддин. Был Джером Клапка Джером, Марк Твен, О Генри и так далее: вся классика сатиры и юмора была в нашей библиотеке представлена. Была даже литература на украинском языке. Например, сборник «Украина смеется» — два или три тома. Библиотека была серьезная — несколько тысяч томов. Один шкаф был посвящен технической литературе. В нем был большой удельный вес книг по отоплению и вентилляции — это диктовалось особенностями профессии отца. Мы потом содержимое этого шкафа отдали какой-то технической библиотеке. Все прочее — не только сатира и юмор, но и литература серьезных жанров. Многое покупалось у спекулянтов на знаменитой толкучке у Кузнецкого моста: в ту эпоху книжного дефицита хороших книг в свободной продаже было не найти. В поездках отца на Кузнецкий мост я часто составлял ему компанию. Было у отца еще и такое увлечение, связанное с увлечением юмором, как цирк. Вот тут наши взгляды разнились. Отец обожал цирк, собирал литературу о нем. Мне же, если нужно было идти в цирк по работе, я считал это наказанием. Отец, борясь с этой моей нелюбовью, приводил чью-то цитату: «Не любить цирк — детей не любить». Я отвечал в том духе, что ходить в цирк это впадать в детство. Я понимаю, что у цирка есть свои замечательные мастера, такие, как Юрий Никулин. Но мне это искусство не близко.

— Одна из статей, написанных вашим отцом, появилась в середине 60х годов в журнале «Советская эстрада и цирк». Повествовала она об исполнении одним из советских клоунов роли Швейка...

— Этого клоуна я хорошо знал. Но прежде, чем рассказать о нем, хочется отметить вот что. Я неоднократно слышал от разных лиц, что в нашей стране Швейк популярнее, нежели на родине, в Чехии. Правда, однажды, уже к сожалению не помню где конкретно это происходило, я был свидетелем интересной интеллектуальной забавы. Игра началась с того, что первый игрок произнес, естественно, по-чешски, фразу: «Убили, значит, Фердинанда-то нашего, — сказала Швейку его служанка». С этой фразы начинается роман Гашека. Игроки, собравшиеся в кружок, дословно, один за другим, цитировали роман о Швейке. Фразу за фразой. Победил тот игрок, кто последний сумел процитировать шедший по порядку кусочек текста из романа. У нас, кстати, подобного рода игра связана с пушкинским «Евгением Онегиным». Но возвращаюсь к клоуну. Это Владимир Могилевский. Этот артист из Киева ездил по арене цирка на одноколесном велосипеде. Одетый в мундир Швейка. По ходу действия стрелял из двустволки с разведенными в разные стороны концами. Попадая при этом в две мишени, расположенные на большом расстоянии одна от другой. Однажды Могилевский был приглашен на гастроли в Чехословакию. Он попросил меня написать для него стихи на чешском языке, чтобы он мог исполнить их в Чехии. Стихотворение я написал, и потом долго ставил Могилевскому произношение, чтобы публика чего-то поняла. Это непросто было сделать. В итоге у Володи все получилось. После гастролей он позвонил, сообщил, что имел большой успех.

Позволим здесь себе еще одно отступление, чтобы привести любопытный фрагмент об исполнении Могилевским роли Швейка, взятый из книги А. А. Вадимова и М. А. Триваса «От магов древности до иллюзионистов наших дней»(М.,1979г.): «Традицию сюжетных иллюзионных номеров успешно развивает эстрадный эксцентрик Владимир Александрович Могилевский. Он выступает в образе Швейка. Получив увольнительную, Швейк отправился на охоту с двустволкой и будильником, чтобы не опоздать в казарму. Конечно, эстрадные приключения бравого солдата не в точности соответствуют эпизодам романа Гашека, но образ его героя артист передает верно и убедительно, хотя и не пользуется словом — в его распоряжении только пантомима, жонглирование и иллюзионные трюки. Предметы, с которыми имеет дело Швейк, отказываются подчиняться ему. Он подкачивает спустившуюся шину велосипеда — происходит взрыв. Фуражка не держится на сучке, носовой платок и расческа выскакивают из рук. Комичен и поединок Швейка с пчелой, не дающей ему покоя. Во время охоты стволы ружья расходятся в стороны, но когда рассеивается дым, у Швейка на груди оказывается не только убитая, но и ощипанная утка, а на спине — такая же курица».

— Наверное, ваш отец и сам любил пошутить?

— Очень. Он мог очень вовремя вставить удачную шутку в разговор. Часто это делал. Еще характерна для него ироническая манера изложения. Если шутили собеседники, то воспринимал это с живейшим интересом.

— Не могли бы вы припомнить забавный случай, связанный с собирательством отца?

— Однажды, было это где-то в середине 60х годов, мы подъехали с отцом к специализированному киоску в центре Москвы, который торговал в особенно широком ассортименте журналами и газетами социалистических стран. Надо сказать, издания соцстран — единственный вид зарубежной печати, имевшийся тогда в продаже. Отца интересовал свежий номер издававшегося в Праге на русском языке журнала «Социалистическая Чехословакия». Этот номер оказался в наличии. Отец сказал: «Я беру все экземпляры». Киоскер отдал отцу стопку журналов, после чего повел себя необычно. Он стал предлагать нам журналы на различных языках. При этом каждый журнал открывал на том месте, где наличествовали девочки в фривольных позах (ныне ту сдержанную «клубничку» никто бы не счел таковою, но тогда были другие времена). Оказалось, в скупленном отцом подчистую номере «Социалистической Чехословакии» было кое-что в этом же роде. Отец объяснил, что его интерес к журналу неправильно истолкован. Он продемонстрировал киоскеру статью о себе, со своей фотографией.

— Когда я читал публикации о коллекции вашего отца в советских газетах и журналах, меня заинтересовало то обстоятельство, что очень часто статья приглашала посетить «Московский Музей Гашека и Швейка». Далее шло название улицы и номер дома. Не было ли нежелательных посетителей?

— Когда мы переехали из коммуналки, отец заимел отдельную комнату. Не могу сказать точно когда, но довольно быстро после переезда встал вопрос о табличке с текстом «Музей Гашека и Швейка». Она была повешена на дверь комнаты отца. Он хотел повесить ее на дверь квартиры, но мать воспротивилась. Она сказала: «Если явится какой-нибудь бандюган и скажет, что он пришел в Музей Гашека, то как ему можно будет не открыть? В те времена телефоны были не у всех, но нам телефон быстро поставили. Заинтересованные лица узнавали наш телефон, и после соответствующей договоренности к нам приезжали. Каких-нибудь неприятных неожиданностей, связанных с посетителями, я не припомню. Приходили, в основном, люди профессионально связанные с творчеством Гашека. Некоторые из этих последних становились друзьями нашей семьи. Это, например, известные литературоведы-богемисты Софья Ивановна Востокова и Сергей Васильевич Никольский.

В разговоре неожиданно выяснилось, что Николай Петрович был свидетелем печально известного подавления «пражской весны» в августе 1968 года. В то время он еще был неженат, и ему в числе нескольких молодых неженатых сотрудников чешской линии «Интуриста», позвонили из такой высокой инстанции, как Генеральный штаб. Как говорили тогда, «добровольно-принудительно», он был отправлен в трехмесячную командировку в Чехословакию. При этом даже и суток не дали на сборы. Тут же подъехавшая машина отвезла его домой, где он быстро собрался, после чего повезла дальше. Самолет доставил его в город Миловице, где располагался штаб только что вторгшихся в Чехословакию советских войск. Разумеется, нужда в переводчиках с чешского была очень большой. Этим обстоятельством и была обусловлена та командировка. Начавшись в Миловицах, ее маршрут пролегал по целому ряду мест Чехословакии.

— Что наиболее запомнилось из тех событий?

— Запомнился такой эпизод. Где-то в горных областях Словакии колонна танков преодолевала трудный гористый участок. Один из танков был вынужден прекратить движение из-за технических неполадок. Колонна его не стала ждать, поехала дальше. Экипаж починил танк. После этого он двинулся вслед за ушедшей колонной. Но водитель не справился с управлением на горной дороге. Танк упал в пропасть. Обошлось без жертв. Машина перевернулась несколько раз и встала на гусеницы. Поразило вранье в советских газетах по поводу этого случая. В них писалось, что провокаторы вывели на дорогу женщин и детей. Стараясь избежать столкновения с ними, танк угодил в пропасть. В целом ложь по поводу того, что происходило тогда в Чехословакии, я замечал в советских газетах постоянно.

— Но вернемся к собиранию и собирателям. Вам передалась тяга отца к коллекционированию?

— Нет. Правда подростком я очень увлекся коллекционированием спичечных этикеток. Отец горячо поддержал это увлечение. По его инициативе мы поехали в Московское городское отделение Всесоюзного общества филателистов. Там в то время начали привечать не только филателистов, но и поклонников некоторых других видов коллекционирования. В результате я получил удостоверение собирателя спичечных этикеток одним из первых среди любителей этого вида досуга. Номер на нем был, кажется, 38. О моем увлечении даже написал журнал «Спутник». Став взрослым, я уже ничего не собирал. Не тянуло. Да и времени не было. Я пропадал на работе с утра до вечера. Единственно, за долгие годы у меня невольно скопилось большое собрание значков. Невольно потому, что мне их дарили, а выбрасывать их было жалко.

Наше интервью с Николаем Петровичем продолжалось долго, и вобрало, помимо здесь изложенного, в себя еще очень многое. Сын «филошвейкиста» даже припомнил свою шутку подростковых лет, над которой его, весьма ценивший такое человеческое качество как чувство юмора, отец, долго смеялся. А среди серьезных вопросов был задан и такой: не поощрялось ли увлечение «Красным Ярдой» какими-либо материальными дотациями идеологических ведомств. Матко-младший не только властное «спонсирование» начисто отверг, но и подчеркнул то обстоятельство, что отец отнюдь не являлся энтузиастом советской власти. «Фиги в кармане» не держал, но и убеждения в правоте строя не было тоже. Закончить нашу публикацию мы хотим строками, принадлежащими упоминавшемуся литературоведу-богемисту Софье Востоковой (1908-2004). Строки эти написаны незадолго до смерти ученого, в 2003 году. То есть относительно недавно. Они таковы: «Швейк прошагал весь ХХ век и пройдет по всему ХХI столетию. Швейк с его улыбкой необходим нам всем в эту эпоху возрастающей напряженности, больших и малых войн, глобальных катастроф, всеобщей сумятицы и неразберихи в душах людских. Бравый солдат Швейк „вписался“ в нашу жизнь. Бравый солдат Швейк бессмертен».
«Мир уцелел потому, что смеялся», — гласит девиз одного из известных фестивалей сатиры и юмора (в болгарском городе Габрово). Несомненно, хранимая во ВГБИЛ коллекция Петра Миновича Матко еще не раз востребуется.

P. S. Игорь Фишкин: Минувший август принес две новости из разряда «Швейк в России». На XX фестивале российского кино «Окно в Европу» (г. Выборг) прошел первый публичный показ озвученной на русском языке известными актерами Гошей Куценко и Юрием Стояновым версии украинского полнометражного мультфильма «Похождения бравого солдата Швейка» (2008). Я, кстати, организовал в мае 2009 года показ этого фильма в Чешском культурном центре в Москве (насколько мне известно, ранее никто этот фильм в России не показывал), и тогда представитель компании-производителя (украинской кинофирмы «Ялта-фильм») сетовал, что никак не удается договориться о профессиональном русскоязычном озвучании картины. Ныне, наконец-то, свершилось. Вторая новость имеет самое прямое отношение к коллекции Петра Матко. В издательстве «Рудомино» вышла книга « Невыдуманная история похождений Йозефа Швейка в России. Книга 1. 1926-1940» (составитель Наталья Глазкова). В издании полностью или в выдержках представлены наиболее любопытные печатные публикации в СССР в двадцатые и тридцатые годы, так или иначе связанные с романом «Похождения бравого солдата Швейка». И некоторые другие материалы, например интервью второй жены Гашека Александры Львовой о своем покойном муже, данное ей в 1965 году. Использован, согласно примечанию составителя, любительский перевод этого интервью с чешского (иного, надо полагать, не существует) из коллекции Матко. Также использованы и некоторые другие материалы коллекционера (о них легко узнать по соответствующим ссылкам помещенного в конце книги именного указателя).

Швейк и то, что после него осталось. Начало

Швейк и то, что после него осталось. Продолжение (часть вторая)